Свадебный поезд вернулся в Тиборск только вчера утром. Вчера же состоялось отпевание и похороны боярина Фомы, десятника Сури и прочих гридней, убитых лембоями. Как раз был третий день со дня их смерти.

С поездом приехал и Всегнев Радонежич. Старого облакопрогонника приняли неласково — он не слишком скрывал, что не крещен, молится старым идолам, да и волховского учения не чурается. Однако ж Иван объявил упрямого старика своим личным гостем и заявил, что если того хоть чем-то обидят — лично все зубы пересчитает.

Хорошо хоть, в отличие от бабы-яги волхв Даждьбога не проявил интереса к свадебной церемонии. Его куда больше заботила княжеская справедливость — получить пеню за украденное яблоко!

Князь Глеб невнимательно, почти на бегу выслушал гневную отповедь старика, отмахнулся и велел подойти с этим как-нибудь позже, когда будет свободное время. А уже через минуту напрочь забыл и о волхве, и о давно съеденном яблоке.

Вот еще, забивать голову этакими глупостями!

Другое дело — боярин Бречислав. Вот он принял Всегнева со всем радушием, как старого знакомого. Эти двое доселе не встречались, но кое-что друг о друге уже знали — по рассказам Финиста.

Трижды обойдя аналой, отец Онуфрий снял с молодых свадебные венцы, читая завершающие молитвы. Венчание закончилось — время отправляться к столу.

По традиции свадебный пир должен проходить в доме родителей жениха. Однако князь Берендей с княгиней Анастасией давно отошли в мир иной, так что гостей созвали пировать в доме самого жениха. Благо, терем у тиборского князя немаленький.

Трапезу накрыли в большой светлой зале. В окна, затянутые прозрачнейшей слюдой, били лучи скупого осеннего солнца. Столы расставили «глаголем», гостей рассадили в строжайшей последовательности — чем ближе родственник, тем ближе он к жениху с невестой.

Впрочем, со стороны жениха близкой родни набралось немного, а со стороны невесты — и вовсе никого. Все во Владимире остались.

Рассаживанием гостей занимался Яромир — как дружка. Оборотень незаметно сновал меж столами, указывая каждому его место, а потом так же незаметно пристроился за самым дальним столом, подальше от шума и сутолоки.

Пир удался на славу. Все столы накрыты белыми скатертями, в центре каждой — горячий каравай, справа и слева от него тарелки с пирогами. Ровно по три пирога на каждой. Напротив каждого гостя — ржаной ломоть, а на нем тоже длинный пирог. Напротив молодых — круглые хлебы, прикрытые платками.

Перед тем, как приступить к угощению, положено открыть невесте лицо. Со своего места поднялся воевода Самсон, держа в руке плоский пирог. Именно им он поднял платок невесты, взял его в руки и трижды обвел вокруг голов новобрачных.