– Лёнька, – воспитывал он старшего сорванца, – валяй наизусть! В окно можешь подглядывать – там всё написано.

Мальчик покосился на двойные рамы. Морозно за окном, но солнечно. Встряхнувши огненно-рыжим чубом, парнишка весело начал:

– Мороз и солнце! День чудесный! Ещё ты дремлешь, друг прелестный…

И тишина повисла в тёплом доме. Только кот мурлыкал возле печки.

– Так, так! И что там дальше? – поторапливал отец.

– Да я чо-то забыл…

– Ну, как же так? – Отец как будто сильно расстроился, но тут же подмигнул. – Учись, Леонид! Не ленись! А то будешь… Леонардо-Недовинченный. Батя твой – дуб дубом, так ты хоть не подкачай!

Сын засмеялся, глядя за окно. И в самом деле – всё там сегодня было «написано», надо только уметь читать:

– Молодец, Леонид! Молодец! Без запинки и с выражением! Сейчас я тебе яблоко за это дам. Хочешь, фокус покажу? О, гляди, пустая шляпа, да? – Отец, улыбаясь, сделал несколько таинственных движений, как бы что-то хватая из воздуха и осторожно опуская в шляпу. – Вот, пожалуйста… Самое крупное яблоко с Дерева Жизни. Что за дерево? А разве я тебе не говорил? Растёт на Беловодье, – стал рассказывать Стреляный. – Твой далёкий родич семян однажды бросил в белую шляпу, стал катать на тройке вороных, а ветер подхватил – и улетела шляпа в облака. Долго летала по небу, а недавно, видишь, вернулась ко мне эта шляпа – полная волшебных красных яблок!.. Что? Так не бывает? Отцу не веришь? Сниму штаны и выдеру!.. Смеешься… Ну, ладно, слушай дальше. Расскажу тебе историю нашей беловодской стороны…

И он рассказывал, да так вдохновенно – у сыночка рот не закрывался.

Затем приступили они к рисованию. Цветные карандаши, акварель, масляные краски появились на столе – Евдока накупил за последнее время. Вообще, он сильно изменился – к лучшему. Спокойнее стал, терпеливей, щедрее. Жена не узнавала и… даже побаивалась этих его «закидончиков». Особенно не по себе ей стало почему-то, когда она узнала, что он бросает пить, поститься будет, чтобы икону Беловодской Богоматери писать… «Да что же это с ним? Ведь он же в последнее время и не матерится-то, как раньше. Прямо и не знаю, то ли радоваться, то ли горевать? Не заболел случаем ли? Раньше и газетку-то в руки брал только затем, чтоб муху зашибить. А теперь, гляди, сидит за книжками. Ну, прямо не мужик в избе, а золото… чистое рыжее золото! Тут и иконки не надо: смотри да молись на него!»

Добрый дух далёких беловодских пращуров заговорил в нём. Будучи на мельнице, Евдока поведал старику о чудесах, случившихся в пути. Мельник порадовался за него и разъяснил, что это, дескать, добрый дух предков отыскал тебя (злой дух в нём тоже был – по линии отца, Кикиморова, именно он и загнал паренька за решётку, но добрый, материнский дух победил, в конце концов).