За спиной качнулся слитный людской стон — и покатился, ширясь. Лэти прыгнула до формирования мысли — напрямки, сквозь мир. Клинок уже тянулся к добыче, а ноги еще толкали тело, пребывающее там и тут сразу... И все равно — опоздавшее.

Лэти успела все увидеть, сразу и мимо сознания пришла горячая, сумасшедшая радость: брат жив, идет с подмогой от зенита. Любимый старший брат, утраченный, когда она была совсем девчонкой, и сейчас он на вид чуть старше, еще лучше, еще сильнее... Значит, беды позади!

Хозяйка Арода срезала пэрна в одно движение, от макушки до паха. Раскроила живой сталью тело, неотличимое от покойного брата, ужаснулась и едва приняла его повторную смерть — но не усомнилась, и даже не уделила твари внимания.

Лэти с отчаянием глядела на старого лекаря. И на тех двоих, кому он не поможет. И на ученика лекаря, скребущего пальцами снег — но уже мертвого... Кем для них представился под мороком пэрн? Кем, если не смогли убить? Если за мимолетное и ложное заплатили жизнью, настоящей. Лекарь один еще и не ушел, не остыл взглядом. Хрипит рваным горлом, прощально тоскует, удаляется за край мира... Лэти до хруста на зубах сжала челюсти и отвернулась. Некогда.

— Держать бугов, не ввязываться. Осторожнее с вуудами, мы на границе зенита.

Анги шагнули и сплотились, закрыли прореху в строю. Опоздали и они: пэрн исполнил дело, ради которого был послан. Лэти поняла это, охнула и споткнулась, запоздало принимая непосильность боли. И разделяя. И не позволяя себе расплющиться в лепешку, умереть, хотя отчаяние — оно всем знакомо. Сильным тоже.

Хрусталь левого стекла ковчега превращен в крошево. Гниль залила походный очаг весь, вдобавок он изнутри покрылся жирной многослойной копотью. Умирая, пламя боролось, но не получило поддержки от хранительницы огнива, которая спасала людей и — увы, не разобрала крик о помощи от самого Арода.

Сердце не желало гнать кровь. Легче лопнуть от боли и так — найти облегчение. На разрыв. Без жалости к себе, своей ошибке и её непоправимости.

— Сомкнуться, — велел бас Ахаша. Так безмятежно, будто и нет боя.

Лэти с размаха упала на колени, закашлялась и позволила себе согнуться, пряча лицо в холоде снежинок, пахнущих свежим и в глубине, совсем немного — палой листвой, осенью... Боль ломала, выворачивала. Но надо было терпеть. Она дама Арода. Она терпит — значит, боль еще есть, блуждающий огонь не угас окончательно.

— Очаг готов, — не меняя тона, сообщил Ахаш.

Лэти кивнула и заставила себя разгибаться, через 'не могу'. Искрошился в пыль, кажется, сам позвоночник. Тело — кисель... Рядом стонет белый буг, суется мордой под руку, толкает вверх, помогает... и дышит со всхлипами, жалобно: не успел в бой, не уберег пламя, не справился. Хотя с него-то какой спрос?