В крови, листьях и запале битвы, Альфонсо остановился осмотреться и отдышаться, когда вдруг, резко, битва кончилась.

– Вы в порядке, Ваша светлость? – это подскочил воевода, восседавший на боевом коне.

– Вроде, – Альфонсо осмотрел себя: частенько вошедшие в раж воины не замечают ранений до тех пор, пока не истекут кровью. Но эта кровь не была кровью Альфонсо, по крайней мере, ранений видно не было.

– Ваша светлость, – это прискакал Феликс, – впереди отряд противника.

Феликсу хватило мозгов послать вперед разведчиков, а вот Альфонсо забыл это сделать, отчего помрачнел.

– Доставайте луки, арбалеты и в засаду. Ты, – ткнул он пальцем в воеводу, – собери отряд в тысячу человек и… будешь приманкой.

Отряд противника был многочисленный, уж точно, как посчитал Альфонсо, больше трех человек. Умевший считать воевода не посчитал, а исходя из опыта зрительно определил количество врага в двадцать тысяч человек, хотя как он это сделал, было не понятно – всего войска целиком даже не было видно. Вылетевшая из кустов банда конников (иначе не назовешь) показалась по сравнению с этим войском маленькой компашкой самоубийц, которые с храброй наглостью влетела в армию врага, снимая головы оторопевших воинов, а потом также вылетела из боя, направившись обратно в лесок. Потом она резко рассеялась, разбежавшись в разные стороны и преследующую их кавалерию встретил целый рой стрел. Поредев наполовину, отряд врага врезался в лесок, где половина половины воинов напоролись на копья; остальные бились яростно, но не долго: разрубленные и окровавленные тела их лишь продолжили ту красную полосу смерти, которая тянулась через все поле и кончалась среди деревьев.

Установившуюся тишину нарушали крики и стоны; ползая в грязи из земли и крови своих товарищей, раненные зачем то куда то ползли, пытаясь перелезть через трупы и спрятаться, отчего только что выросший в поле лес из стрел, похожий на заросли странных растений, шевелился.

– Уходим, быстро, – сказал Альфонсо, глядя на армию врага: те вроде не собирались атаковать не известный отряд, который уничтожил их разведку, прорядил кавалерию и так и не открыл тайну, сколько их на самом деле скрыто среди деревьев.

– Я прихватил их стяг, Ваше высочество, – сказал воевода, ткнув грязной, порванной тряпкой чуть ли не в лицо своему герцогу. Альфонсо примостился сзади Феликса на его коне, отчего чувствовал себя глупо, тем более, так было еще неудобнее, чем раньше. Посмотрев на воеводу – бородатого, мускулистого мужика с огромным мечом и маленькой булавой на поясе, из под бровей которого виднелись добрые, по сути, глаза крестьянина, Альфонсо сказал, искренне и, что было для него не свойственно, прочувствованно: