Злость заставила его выпрямиться. Потом он снова обмяк. Я подошел, взял его за руку. Он глянул вниз, крутанул лицом, будто невесть что странное уселось ему на руку.

– Костная мука – это любимый трюк Анджону, но через пять оборотов песочных часов ты будешь как новенький. Какое-то время ты, должно быть, уже пробыл под его колдовством.

– Костная мука, безумная обезьяна…

– Ты уже давно талдычишь это, Уныл-О́го. Анджону злой, уродливый дух, но он совсем не обезьяна.

Мысль мелькнула в голове. Все анджону любят мучить, но этот мучает кровью, семьей. Зачем ему было травить этих троих? Что за цель? В Темноземье есть мертвые, никогда не рождавшиеся, духоподобные и выходящие из загробного мира. Но оттого, что многих я не видел, я забыл, что она сплошь загажена всяким зловредным тварьем, кому не повезло с рожденья. Похуже тех людей – летучих мышей, что пускают слюни во сне.

– Ты внутри помещаешься?

– Да. Я пробовал раньше уйти, но упал… упал… упал…

– За хижиной. Долго это не продлится, О́го.

Внутри хижины пахло не свежим коровьим навозом, а вроде мясом, какое в соли хранят. Внутрь хижины пробивалась дневная яркость, только ниоткуда, и она высвечивала один красный ковер по центру и стену ножей, пил, наконечников стрел и сабель. Леопард уткнулся лицом в ковер, спина в пятнах, а руки снаружи поросли жесткой шерстью. Пытался обратиться, но хватка огуду чересчур крепка. Зубы у него удлинились и торчали из-за губ. Фумели лежал на спине на грязном полу. Я склонился над Леопардом и тронул его за затылок:

– Котяра, я знаю, ты меня слышишь. Знаю, что хочешь шевельнуться, но не можешь.

Мысленным взором я видел, как он старается шевельнуться, старается подбородок повернуть, пытается хотя бы глазом повести. О́го, все еще лопоча, вошел в дверь и ударился головой.

– Навозная мазанка с дверью? – сказал он.

– Я знаю.

– Глянь, еще… одна.

Еще одна дверь была точно напротив первой по другую сторону хижины. О́го подался слишком далеко вперед и споткнулся. Оперся о стену.

– Кто запер дверь? Кто напичкал ее… таким множеством запоров?

Дверь казалась украденной из хижины кого-то другого. Замки и запоры тянулись по одной ее стороне сверху донизу, до самой земли.

«Это…»

– Это – что?

– Ч-что… это что?