Я нагнал его в реденькой рощице из хилых деревьев с ветками, торчавшими, как колючки. Он по-прежнему шел впереди меня, переступая через мертвые стволы и срубая ветки и кусты.

– И ты чувствуешь мальца? – проговорил он, будто мы продолжали разговор.

– В каком-то смысле. Сказано же, что у меня нюх.

– На кого? – спросил он.

– Скажешь тоже, на кого. Стоит мне запомнить запах мужчины, женщины или ребенка, и нюх мой будет следовать за ним куда угодно, в какую угодно даль, пока носитель запаха не умрет.

– Даже в других землях?

– Случается.

– Я тебе не верю.

– В твоей стране причудливые твари не водятся?

– Ты, значит, себя тварью считаешь?

– И на каждый вопрос ты отвечаешь вопросом.

– Жизнью клянусь, ты меня будто всегда знал. – Мосси хмыкнул. Он споткнулся, я подхватил его за руку, чтоб не упал. Он кивнул благодарно и продолжил:

– Сейчас он где?

– На юге. В Долинго, наверное.

– Мы уже в Долинго.

– Может, в цитадели. Не знаю. Иногда его запах такой сильный, что кажется, будто он рядом, потом, дни спустя, он пропадает, будто бы я от запашка его пробудился. Запах никогда не усиливается и не ослабевает: он просто весь тут несколько дней, а потом весь пропал.

– Причудливая тварь, ничего не скажешь.

– Я человек.

– Я это вижу, Следопыт. – Остановился и надавил мне на грудь, говоря: – Змей.

– Разве не говорят, что у тебя слух хороший?