И я тонул, и тонул, и жар уходил у меня из головы, и люди все входили и уходили, они шептали мне и кричали, словно были они все предками, что пришли собраться на ветвях большого дерева в палисаднике. Только голова не приходила в себя. Что-то бухало, снова бухало, а потом вопила память или видение, потом кричало и билось о мой череп. Битье пробудило меня убедиться, что я не спал. Что-то врезалось в дверь и упало на землю. А потом буханье так бабахнуло, что на двери след кулака остался, будто кто-то по тесту вдарил. Еще удар – и дверь слетела с петель, ударившись в решетку. Я вскочил прыжком и упал. Ворвался Уныл-О́го в своих перчатках, в руке он держал за шею на весу одного из стражей. Отшвырнул его в сторону. За ним вошли Венин и Мосси с чем-то блестящим, отчего голове моей больно стало. Все, что они говорили, прыгало вокруг моей башки и улетучивалось прежде, чем я понимал сказанное. О́го схватил замок на решетке моей темницы и сорвал его. Венин вошла с палицей почти в половину ее роста, и в безумном бреду моем она взмахнула ею, будто тростинкой, и обрушила на замок соседней со мной клетки. В темнице было до того темно, что я и не знал, что тут и других узников держат, а почему бы и не держать? От мыслей голову мою трясло, и я склонил ее на руки, обхватившие меня. Мосси. По-моему, он произнес: «Идти сможешь?» Я повел головой, изображая «нет», и никак не мог прекратить тряску, пока Мосси не положил мне руку на лоб и не унял ее.

– Рабы бунтуют, – сообщил он. – МЛума, где мы были, Мупонгоро и другие.

– Долго я тут был? Не могу…

– Три ночи, – ответил он.

Вбежали два стража с мечами. Один сплеча махнул клинком по Венин, та увернулась, а потом крутанула своей палицей и всмятку размозжила ему лицо. Шок испытать я не успел: Уныл-О́го подхватил меня и перебросил себе на левое плечо. Все вокруг двигалось медленно-медленно. Прибежали еще три стража, может, четыре или пять, но на этот раз они наскочили на узников, мужчин и женщин, не из Долинго, у кого кожа не была синей, тела не были тощими и изможденными. Те подбирали оружие, обломки оружия, прутья решетки, которые Уныл-О́го вырвал и раскидал по полу. Голова моя подпрыгивала на спине Уныл-О́го, отчего еще стремительнее шла кругом. Когда он обернулся, я увидел, как узники накатились на стражей, как волна на песок. Сплотившись, с криками побежали они мимо нас из темницы, и все старались протиснуться в маленькую дверь: песок в горлышко песочных часов.

– Малец, я знаю, где он. Я знаю где… – бормотал я.

Не мог понять, куда мы направляемся, пока и мы не проскочили в дверку. Потом солнце пригрело мне спину, и мы остановились. Я парил в воздухе, я оказался на траве, а у меня над головой раздавалось фырканье Буффало. Рядом склонился надо мной Мосси.