Прелат де Ноай застыл с поднятой лопатой. Встал перед крестом, и Вийон заметил, как побелело его лицо. Ангелин ступил шаг вперед. Шел, заслоняясь крестом, словно хотел подарить его священнику.

Пробст со стоном отступал. Еще раз вскинул лопату, словно палач – свой топор, но опустил ее. Руки его дрожали, тряслись все сильнее, как руки молодого убийцы перед первым преступлением, после которого он сделается только умелей в своем деле.

Немой шел к нему, спокойно держа крест пред собой, как будто отгоняя приставучего беса. А священник отступал. Исчез из поля зрения Вийона, а потом до ушей поэта донесся крик, звон брошенной лопаты и быстрый, удаляющийся топот ног.

Ангелин остановился на краю могилы. Опустил дубовый крест и взглянул вниз. Поэт почувствовал, что узлы на его вывернутых назад, одеревеневших руках ослабляются. С трудом шевельнул ладонями и освободился.

– Лазарь, выйди ко мне!

Слова эти сами собой сорвались с языка Вийона. Он выбрался из-под песка и земли. Встал как свободный человек.

15. INRI[120]

15. INRI[120]

– Ты должен укрыться от гнева Раймона де Ноая, – Вийон сплюнул с отвращением, избавляя рот от очередной порции песка, неприятно скрипящего на зубах. – Прелат – человек влиятельный. Мне он не сумеет навредить, потому что я на некоторое время исчезну из Парижа, но тебе нужны серьезные покровители.

Аббатство Сен-Жермен-де-Пре лежало перед ними, как плоский остров, щетинясь тремя каменными башнями посреди океана желтоватых полей и зеленых лугов.

– Мой патрон, Гийом де Вийон, может тебе помочь, – продолжал поэт. – Попрошу, чтобы он встретился с аббатом по твоему делу. В этих толстых стенах ты найдешь покой и сам изменишь свою жизнь.

– А когда придет твое время меняться?

Вийон хотел сплюнуть, но почувствовал сухость во рту. Замер с открытым ртом.

– Не пугайся меня, – продолжал немой. – Поверь, я настолько же далек от гнева прелата, как Париж от Иерусалима. Отделяет меня от него семь морей и бездн, размер которых не сумеешь и обозреть. Пока же…

Поэт остолбенело всматривался в него. Он явственно видел губы немого, которые произносили слова. Губы, за которыми не было языка!

– Погоди, погоди, ты ведь не можешь говорить! – крикнул он. – Что это значит? Говори, кто ты такой!

– А как ты думаешь? – Немой улыбнулся так по-простецки, искренне и обезоруживающе, что Вийон почувствовал, как на глаза ему наворачиваются слезы.

– Не знаю, – почти прошептал поэт. – Не хочу отвечать на этот вопрос, потому что я недостоин, чтобы ты пришел за мной.

– Всякий достоин. Тот, кто делает свой выбор мудро и разумно.