Вийон толкнул их по очереди. Первая вела в зал совета с оббитыми красной материей стенами, посредине стоял длинный, покрытый сукном стол. Вторая вела в канцелярию, внутри он увидел перевернутые подставки, разбросанные перья, а на столах и полках высились кипы книг. Третья дверь была наглухо заперта.

– Наверняка это здесь! – сказал Ян из Дыдни. – Разрази его гром! Я и подумать не мог, что вход в цейхгауз будет охраняться, как сокровищница краковского епископа!

– Мы должны выломать эту дверь, – прогремел Доброгост. – Жвикулис, найди какую-нибудь палицу.

– Есть способ и попроще, – проворчал Вийон, вытягивая из-под робы «царя Давида». – Только погодите минутку, благородные господа. Сейчас я приласкаю эту щелочку ловчее, чем лепесточки прекрасной шлюшки.

– Вор! – заорал Доброгост и схватил поэта за воротник. – Я сразу знал, что он вор и шельма! На виселицу его!

– Доброгост, не ори, – проворчал Ян из Дыдни. – Учитывая обстоятельства, мы можем и закрыть на это глаза. Отпусти его, а ты, франк, отпирай поскорее.

Замок некоторое время сопротивлялся, но потом пал, словно штандарт крепости, взятой штурмом янычарами. Вийон дернул за ручку и…

Серая, размытая фигура пала ему на грудь, повалила, с воем схватила кривыми пальцами за горло. Франсуа заорал, давясь собственной слюной, затрясся при виде серого, мертвого лица стригона. Противник был тяжелым, носил кольчугу, криво сидящую капеллину. Стражник… Это был стражник цейхгауза.

К счастью, на этот раз феодальные сеньоры не развлекались стрелецкими состязаниями. Подхватили упыря, швырнули на стену, Марчин из Мышинца одним ударом меча отрубил ему голову. Потом склонился над трясущимся безголовым телом, набожно перекрестился, бормоча под нос что-то о Пресвятой Богородице из Ченстохова.

Цейхгауз был открыт.

И было там все – и даже больше, чем могли они себе представить.

На деревянных стойках стояли катцбальгеры и гросс-мессеры, полутораручные бастарды и большие двуручные мечи швейцарцев, из-за которых, будто молодой лес, торчали древки гвизарм, алебард, протазанов и корсек. Под стенами лежали тяжелые пехотные щиты и железные кавалерийские щиты с вытянутым кверху верхним углом.

В бочках лежал чешский гранулированный порох, тяжелые настенные гаковницы и арбалеты с английским винтом стояли, опертые о деревянные подоконники. Рядом лежало несколько стройных рушниц с дугообразно выгнутыми полками для фитиля, столь легких, что вместо упорного крюка были у них деревянные закругленные приклады для выстрела от плеча.

– За дело! – гремел Ян из Дыдни. – Брать арбалеты, рушницы и гаковницы! Порох и пули!