– У тебя усталый вид, – сказала я.

– Райн тебе благоволит за своеобразное умение льстить? – Септимус вновь указал на стул. – Насладись тишиной, а то завтра замок превратится в скопище напыщенной знати.

Противно было соглашаться с ним, но увы.

Я могла бы уйти, но из любопытства осталась. А может, меня притягивали обычные радости жизни. Я взяла предложенную им сигариллу. Правда, от спички отказалась и зажгла ее сама искоркой Ночного огня.

– Впечатляет, – признался Септимус.

– Ты видел, как я сражалась на Кеджари, а теперь восхищаешься этим пустяком?

– Порой достичь чего-то в малом бывает труднее, чем в большом.

Септимус убрал портсигар в карман. От меня не скрылось, что безымянный палец и мизинец на его левой руке постоянно дрожали.

Может, проклятье, тяготеющее над кроверожденными, у него проявлялось так? У каждого были свои отличия, но существовали и почти всеобщие признаки: красные глаза и красно-черные вены под тонкой кожей. И в самом конце списка этих признаков находилось безумие. Все знали, что кроверожденные почти не отличались от животных. Словно демоны, они испытывали ненасытную жажду крови, которая подавляла в них все прочие эмоции, а также способность мыслить. Но об этом лишь шептались. Кроверожденные отличались скрытностью и хорошо умели прятать свои слабости.

– Приятно видеть, как ты самостоятельно гуляешь по замку, – сказал Септимус. – Наконец-то ты не в клетке.

– Я и не была в клетке.

– Я не о настоящем, а о прошлом. Жаль, что Райн – единственный, кто понимает и признает твои способности. Винсент их явно не понимал.

Как ни странно, все мои мысленные разговоры недавнего времени вызывали бурный гнев на поведение Винсента. Но стоило мне услышать хулу на него из других уст, как я тут же забывала гнев и была готова защищать отца.

– Хочу задать тебе вопрос в лоб, – сказала я.

Септимусу это даже понравилось.

– Обожаю вопросы в лоб.

– Почему ты здесь? Почему помогаешь Райну?

– Я тебе уже рассказывал о своих целях, – ответил он, выпуская дым из ноздрей.

– Кровь убитого бога, – с сарказмом произнесла я.

– Ох, сколько яда. Да, голубка. Кровь убитого бога.