– А для чего она тебе? Чтобы хвастаться перед другими Домами своей силой? Ради этого ты даже готов схлестнуться с богами?

Мои вопросы вызвали у него смех, похожий на шуршание змеи, когда она проползает сквозь кусты.

– Скажи мне, Орайя, каково тебе, смертной, было расти в мире бессмертных?

Я не ответила.

Септимус затянулся и заговорил сам:

– Попробую угадать. Твой дорогой отец делал все, чтобы ты твердо убедилась в своей слабости. Чтобы точно знала, как притягательна для вампиров твоя кровь и насколько тонка твоя кожа. Наверное, всю свою недолгую жизнь ты постоянно сжималась от страха. Так?

– Думай, что говоришь, – прошипела я.

– Ага, ты оскорблена.

Септимус подался вперед. Глаза, поймав отсветы пламени, сверкнули янтарными огоньками.

– Не надо сердиться. Я уважаю страх. Только глупцы отваживаются его презирать.

Я усмехнулась, сделала затяжку. Дым приятно обжигал ноздри.

– Ты мне не веришь? – изумленно наморщил брови Септимус.

– Сомневаюсь, что ты мне веришь.

Он усмехнулся и уставился на огонь.

– Я бы не прочь рассказать тебе одну историю.

– Историю?

– Обещаю, она тебя позабавит, ибо полна разнообразных мрачных удовольствий.

Любопытство перевесило бдительность. Септимус принял мое молчание за скрытое согласие.

– Жило-было одно королевство, состоявшее из развалин и пепла, – начал он. – Когда-то, очень давно, оно было сильным и процветающим. Но около двух тысяч лет назад жители этого великого королевства оскорбили свою богиню, и… Правда, сегодня я воздержусь от рассказа этой печальной истории, ведь я же обещал тебя позабавить.

Усмешка сошла с его губ. Пожалуй, за прошедшие месяцы щеки Септимуса ввалились еще сильнее, и резкие отсветы пламени на остром лице делали его похожим на статую.