– Рена? – выдыхает Электра. – Но ты любишь меня.

Никто не любит Электру. Даже Оресту, когда он в трезвом уме, нелегко даются родственные чувства. Он пытается – это его братский долг, – но долгом нельзя растопить сердце, так же как нельзя добиться исполнения самого искреннего и доброго желания, всего лишь пожелав.

Рена смотрит на Электру с чувством, очень похожим на жалость в глазах – ту жалость, что всего в шаге от презрения. Затем она переводит взгляд на Пенелопу и громко и отчетливо произносит:

– Когда меня будут убивать, проследи, чтобы это было быстро.

Тут Пилад, задыхаясь, хватается за меч, но его останавливает Эос, которая, покачав головой, призывает его успокоиться и проявить терпение. Он привык демонстрировать свою гордость зрелищными, героическими способами, но сейчас не время и не место.

Пенелопа, внимательно посмотрев на микенку, кивает.

– Да, здесь не будет никаких варварских жестокостей.

Рена указывает подбородком на Приену, стоящую на границе света и тени.

– Она это сделает. Она воин. Справится быстро.

Электра должна протестовать, требовать пыток, жертв, страшнейшего воздаяния, жаждать ее крови! Но Электра молчит. Слезы у нее закончились, больше она не заплачет. Я глажу ее по волосам, крепко обнимаю, но она не чувствует меня, уйдя слишком далеко даже от любви.

Пенелопа переводит взгляд с Рены на Приену и качает головой.

– Я не могу приказать ей стать палачом.

– Сделаешь? – спрашивает Рена, остановив взгляд на Приене.

Приена раздумывает, скрестив руки на груди и пристально вглядываясь в глаза служанки. Затем кивает. Рена, улыбнувшись, отводит взгляд.

Электра, уже на грани срыва, со сжатыми до побелевших костяшек кулаками на коленях, быстро и коротко дыша, выпаливает:

– Ты поклялась любить меня!

Рену, похоже, всерьез это удивляет, удивляет абсолютная убежденность в голосе госпожи.

– Да, – соглашается она, – клялась. Я обещала твоей матери, что буду, несмотря ни на что, любить тебя. Твоя мать на этом настояла. Она взяла меня за руку, заглянула мне в глаза и заставила поклясться защищать тебя, хранить твою безопасность. Я сделала бы все что угодно. Вообще все. И я поклялась в этом. Ей. Клитемнестре.

Электра кидается к Рене, вытянув руки, скрючив пальцы как когти, едва не загоревшись, когда в запале прыгает через костер. Теодора ловит ее, не дав добраться до служанки, тянет назад, шипящую и рычащую, обхватывает руками. Пилад встает между ними, помогает Теодоре, держа микенку, пока Электра кричит: «Я верила тебе, я верила тебе, я верила тебе! Как ты могла, как ты могла, как ты могла?!» Ее слова путаются, сливаются, превращаясь в итоге в животный крик, визг ярости, ужаса и чистейшего отчаяния, который разрывает ночь. Фурии, вьющиеся над головами, передразнивают этот визг, разносят его по всему острову, через море, отчего волны алеют, а прибрежные скалы идут трещинами, пока наконец, обессилевшая и опустошенная, Электра не падает на руки Пилада.