– Каково это – быть мужчиной? Вы чувствуете себя выше? Сильнее? Могущественнее?

Вот оно. Внезапно я почувствовал себя псом, усевшимся на красно-золотую подушку, абсурдно разодетым псом, который лишь притворяется человеком.

– Готовы ринуться в бой? – Фурия склонила голову в противоположную сторону, словно желая увидеть меня в ином свете. – Готовы атаковать и бить? Вонзать свой меч? Или видите себя не воином, а скорее фермером, который пашет и сеет? Быть может, вы из тех мужчин, что предпочитают не сражаться за поле, а заполнять его борозды? Все эти влажные, широко распахнутые борозды, которые только и ждут вашего плуга?

Я покраснел. Фурия взмахнула веером, довольная, что смутила меня. Разжала руку – и на ее ладони я увидел золотую цепочку с полированными белыми камнями. Она вложила цепочку в мою ладонь. Я уставился на камни. Очень легкие…

Это были не камни.

– Фаланги пальцев, – сказала она. – Рабов, которые меня разочаровали.

Я смотрел на кошмарный дар, пытаясь сохранить контроль над лицом. Фурия испытывала меня. Испытывала прилюдно, желая лишить меня имени прежде, чем я его приму. Ждала, отпряну ли я, отшвырну ли ее подарок прочь.

Время словно замедлило ход. Я чувствовал, что на меня смотрят отец и Ашья; оба затаили дыхание. Пальцы Каззетты нащупывали спрятанные в рукавах кинжалы. Калларино следил за сценой, будто завороженный. Гарагаццо прикрыл рот ладонью, пряча изумление. Казалось, на нас смотрит весь зал. Даже акробаты словно замерли посреди кувырка, а шары жонглеров остановились в полете, чтобы артисты тоже могли повернуться и взглянуть.

Стоявшая передо мной Фурия словно выросла. Сейчас она казалась не человеком, а кем-то совсем иным, кем-то прекрасным и чудовищным, богиней, которая играет человеческими жизнями и человеческими костями. Все остальные вокруг нее будто поблекли, подобно цветам под дыханием первых морозов. Фурия же пылала, как огонь. Теперь я понимал, как она одолела своих братьев и стала править Палаццо Фурия…

Она шагнула ближе. Взяла меня за подбородок. Посмотрела в глаза. Повернула мою голову туда-сюда, изучая.

– Ягненок среди леопардов, – прошептала Фурия.

На кратчайший миг я будто увидел на ее лице печаль. Она сомкнула мою ладонь вокруг ужасного дара.

– Примите эти кости и помните: если вас не будут бояться, то будут постоянно испытывать.

Зал вновь пришел в движение. Шары упали в руки жонглеров. Акробаты подкинули друг друга высоко в воздух. Музыка зазвучала громче, разговоры обрушились на нас, подобно волне, и, к своему удивлению, я увидел, что Фурия стоит там же, где и стояла, далеко внизу, словно вообще не двигалась с места.