– Вы играете со словами.
– Вовсе нет. Медведь решил, что нам лучше быть товарищами. Мой хозяин оказался скверным переговорщиком в сравнении с моим серебряным языком.
– У него и вправду есть определенный талант негоции, – сказал Каззетта, когда я посмотрел на него, ожидая опровержения.
Я слышал про людей, умевших говорить с животными в лесах. В Наволе рассказывали о девушке, которая шепталась с волками, спала с белым тигром и годы прожила на Чьелофриго. Прекрасная бледная девушка бродила по снегу, не чувствуя холода, и призывала ястребов, волков и того огромного тигра. Пойиви в книгах о своих путешествиях утверждал, будто жители Ксима способны превращаться в ястребов и летать. Таких историй было множество, и подмывало верить им, но в то же время я мог этого и не делать.
Однако сидевший рядом со мной Луго утверждал, что заключил сделку с медведем.
– Вот бы и мне так уметь.
Луго вонзил в меня взгляд, и я ожидал услышать отповедь, но вместо этого он сказал:
– Вы договариваетесь с принцами. Это намного опасней. Медведи говорят правду. Язык принца сочится ложью. Договориться с медведем несложно. – Он покачал головой. – Я вам не завидую.
Глава 36
Глава 36
Если приедете в Торре-Амо, не принимайте питья у незнакомцев: местные жители извращены, они предложат вам эликсир, возбуждающий чувства. Я видел мужчину, который совокуплялся с ослом.
На следующий день мы выехали к широким возделанным полям, и ту ночь, впервые за долгое время, провели в таверне.
Н– Мы больше не прячемся?
Каззетта покачал головой:
– Это главная дорога в Мераи. Мы заставим парла и его первого министра понервничать, потому что они не сразу нас заметили. Пусть тревожатся, что люди с такой легкостью разъезжают по их дорогам. Вдобавок те, кого нам следует опасаться больше всего, остались в Наволе.
И потому мы воспользовались огромными ваннами, которые грелись позади таверны, а позже, тщательно вымытые, сидели в зале, играя в скуро и карталедже.
Мне нравилось играть в скуро с его восходившими и падавшими принцами, тройными парами любовников и переменчивыми ворами. Монеты и замки, мечи и кубки. Но играть в карталедже означало играть не картами, а игроками.
Мерайцы поменяли масти, и у них были жезлы вместо мечей, а вместо замков – деревья. Я до сих пор не узнал причины – быть может, они хотели, чтобы игра казалась более мирной, – и поскольку мы находились в Мераи, то играли мерайской колодой. Кон за коном набирали карты и очки, в зависимости от масти принцев. Принцы деревьев уступали принцам жезлов, которые уступали принцам монет, которые, в свою очередь, уступали принцам кубков, а затем вновь поднимались по мастям, пока деревья опять не начинали править всеми.