У Каззетты была весьма потрепанная колода. Луго кинул на нее взгляд, полный презрения, и достал собственную.

– Не доверяешь? – спросил Каззетта.

– Даже Давико разглядит крап, – ответил Луго. – Мы будем играть моей колодой – хорошей, чистой.

И он раздал семьдесят семь карт. Мы выбирали, меняли, делали ставки и вообще приятно проводили время. Каззетте ужасающе везло.

Он снова выиграл, и Луго покачал головой:

– Не понимаю, как ты это делаешь.

– Жульничаю, – ответил Каззетта.

– Знаешь, старина, некоторые люди наслаждаются игрой в карты, не оскорбляя мастерства.

– Жульничество и есть мастерство, – сказал Каззетта.

– Ты знаешь, о чем я.

– Чи. Если в игре стоит выигрывать, значит в ней стоит жульничать, – сказал Каззетта, тасуя карты.

– Я не согласен, – возразил я. – В чем смысл игры, если игроки не соблюдают правила? В чем состязание?

Каззетта рассмеялся:

– Ай, Давико. Это глубокий вопрос. Глубокий, как Лазурь.

– Вы не можете хотя бы однажды довериться Сиа Фортуне? – спросил я. – Даже в чем-то столь малозначимом, как карточная игра?

– Сиа Фортуна – мерзкая сучка, – ответил Каззетта, раздавая карты. – Лучше поколотить ее хорошенько, иначе может укусить.

– А как насчет воли Амо?

– Воли Амо? – фыркнул Каззетта, тасуя карты. – С кем я говорю – с Давико ди Регулаи или с жирным хреном Гарагаццо?

– Называйте как хотите, – сказал я. – Боги, фаты, фортуна – есть такие вещи, как случай и удача, и вы знаете, что я имею в виду.

– Я знаю, что вы имеете в виду, и вот что я вам отвечу, Давико. Сиа Фортуна – слишком вздорная госпожа для таких, как мы. – Он погрозил пальцем. – И не следует за ней увиваться, потому что она непременно протянет руку, чтобы вознести тебя, а потом покажет скользкую ладонь. – Он теперь раскладывал свои карты. Открыл принца шутов. – Карталедже – это игра с Фортуной. Но что значит выигрывать в карталедже? Это все равно что шлепать Сиа Фортуну по заднице, пока не подчинится.