Каззетта продолжил:

– Но почему вас так занимают бурные моря судьбы, Давико? – Он постучал по речной карте. – Почему не идти вдоль реки? Вверх по течению, подальше от моря? Если забраться достаточно далеко, победу одержит не Фортуна, а дечизо. Что сделает море, если я размещу свою башню здесь? – Он взял скрытую карту и выложил белую башню, которая для меня ничего не значила. – Море до нее не достанет. Здесь в моей власти все, а в его – ничего.

– Везде есть место случаю, – сказал я.

– Чи. – Каззетта налил себе вина из кувшина и отсалютовал мне. – Не Сиа Фортуна решает, подниму ли я этот стакан. Не она говорит мне, пить или нет. – Он сделал глоток. – Это царство дечизо, а не Фортуны. И я предпочитаю жить в нем.

– Думаю, ваша метафора слишком проста.

– Однако я выпью снова – и снова Сиа Фортуна не вмешается.

Мы сыграли еще один кон. Луго переставил карты в руке. Судя по выражению его лица, он, когда брал белую башню и выкладывал королеву червей, ждал случая разыграть башни и города.

– Давико прав, – сказал он. – Мы стоим одной ногой в каждом царстве. Это как город. Иногда река сильна, иногда прилив высок. Они оба нас касаются.

Каззетта поморщился:

– Сфай. Мы обладаем огромной властью. В нашей власти накрыть стол, за которым отобедает Сиа Фортуна. И чем больше мы практикуем дечизо, тем больше наше влияние на нее – и тем больше она любит нас, когда садится за стол. Фортуне нравятся работа, планы и намерения – и иногда, иногда пресная вода разливается и вся гавань наполняется нашими поступками. Вот как я это вижу.

Он открыл наложницу рядом с королевой червей. Наложница была единственной картой, способной дать отпор моему убийце. Я постарался скрыть радость.

– Это нельзя делать постоянно, – возразил я, беря очередную карту и делая равнодушное лицо.

Королева кубков. Теперь у меня король, королева и валет. И по-прежнему есть убийца.

– Неужели? – спросил Каззетта.

– Ничто не может постоянно идти в соответствии с планом, – сказал я.

– Допустим. Но многие люди полагают, что, раз это сложно, значит вообще не нужно этого делать. Выражаясь словами Гарагаццо, нет смысла бороться. – Он вскинул руки, будто в молитве к небесам. – О горе, Сиа Фортуна не любит меня! О горе, Сиа Фортуна повернулась ко мне спиной! – Его лицо стало жестким. – Госпоже Фортуне нет до нас дела. Вот она здесь – а вот ее нет. Я убил пятьдесят человек – и многие из них винили судьбу. Я убил пятьдесят человек – и, думаю, Госпожа Фортуна действительно раз пять направила мою руку. И я ей за это благодарен.

– Теперь вы утверждаете обратное тому, что…