– Ты… ты прекрасна.

Она шагнула ко мне.

– Ты действительно хочешь, чтобы я досталась ему?

Она убрала волосы назад. Глубокий вырез открывал впадину ее горла, верхнюю часть грудей. Платье обхватывало талию. Обволакивало бедра. Она выглядела как королева. Челия сделала еще шаг ко мне.

– Ты действительно хочешь, чтобы я легла с ним? Чтобы пошла в его постель?

– Челия…

Еще шаг.

– Он будет хорошим мужем…

Она приложила пальцы к моим губам.

– Я не хочу его.

– Сестра…

– Брат, – прошептала она.

Ее губы были рядом, поднятые, ищущие. Зовущие. Сила ее платья была как наркотик. Оно распалило мои чувства сильнее, чем ночная сорочка. Мягкость ткани, образ женщины, убранной для другого мужчины.

Я пытался обуздать себя, но теперь чувствовал ее еще сильнее, чем прежде. Чувствовал тишину комнаты. Наше уединение.

– Давико?

Она протянула руку, чтобы погладить меня по щеке. Я закрыл глаза, чтобы не встречаться с ней взглядом, но не смог не отдаться ее прикосновению, не смог не положить руку ей на талию, не привлечь ее ближе. Не почувствовать под жемчугом и каменьями ее саму – и ее ускорившееся дыхание.

Челия…

Ее губы нашли мои.

Как описать первый поцелуй любви? Трепет ужаса и радости оттого, что кто-то другой желает тебя? Один поцелуй перешел в два. Два стали множеством. Лихорадочным, безумным от желания. Мы целовали губы, щеки, лоб и горло друг друга, словно желали заглотить целиком. Она шептала мне в ухо, и наше объятие уже не было объятием брата и сестры.

– Пожалуйста, – шептала она, – прошу, не отдавай меня ему… не дав познать тебя.