Я чувствовал, как колотится мое сердце. Слышал, как шумит в ушах кровь. Мои руки… Я дрожал, я трясся, словно в припадке, но это было желание, желание столь мощное, что оно грозило захлестнуть меня. Я не мог сжать ее достаточно крепко. Не мог притянуть к себе достаточно близко.

Широко распахнутые глаза Челии были алчущими, ее дыхание – быстрым и жарким, и внезапно мне показалось, будто прорвало плотину. Мы набросились друг на друга, изголодавшиеся, полные животной страсти. Я возился с ее платьем, тянул его, дергал вышитые петельки корсажа, а она помогала мне, и мы оба отчаянно задыхались. Наши губы вновь нашли друг друга. Поцелуй. Ее губы такие мягкие. Ее дыхание такое сладкое. Что за интимное ощущение – два соприкасающихся языка. Пробующих на вкус, целующих, сплетающихся, сосущих. Я не мог ею насытиться. Я целовал ее губы, шею, плечи…

Корсаж распахнулся. Она вцепилась в меня, притягивая мою голову ниже, к своим обнаженным грудям. Я нашел затвердевшие соски, облизал, услышал, как она ахнула. И Челия еще крепче притянула меня к груди, призывая сосать и ласкать, покусывать, лизать, поглощать ее… А потом вновь потащила меня вверх, чтобы еще раз встретиться со мной взглядом, и мы увидели в глазах друг друга лишь отраженное вожделение.

Наши руки рвали одежду друг друга. Я нащупал ее шнуровки, тянул и выдергивал их, распахивая платье, а она в это время возилась со шнуровкой моих брюк, а потом наша одежда упала на пол, и мы остались обнаженными, задыхаясь, соприкасаясь кожей, которая была живой. Ее ладонь обхватила мой член, и я содрогался от наслаждения, пока она играла на мне пальцами, пронзая мое тело молниями ощущений. Она опустилась передо мной на колени. Кинула вверх лукавый взгляд – и набросилась на меня, облизывая, обсасывая, заглатывая мой член и мою душу, совсем как на картинах Адиво, изображавших фат, которые ублажали Калибу. Я словно вознесся на небеса.

Чувствовать ее руки на моем члене… Ее губы, такие мягкие и влажные; язык ласкает меня. При этом она мяукала, едва ли не стонала от страсти, а потом вновь вскочила, с губами, мокрыми от ее собственной слюны и моей сущности, и мы снова принялись целоваться.

Мы вместе рухнули на постель. Я раздвинул ее бедра и нырнул между ними, жадный, изголодавшийся, отчаянно желающий попробовать ее на вкус, как она попробовала меня, познать ее, найти ее сущность. Я был как как зверь, и вдруг подумал, что понимаю рисунки в отцовской библиотеке лучше, чем прежде, потому что мы уже не мужчина и женщина, а животные – най, демоны наслаждения. Мы были воплощением похоти.