– Итак? – настаивал калларино.

Более мудрый человек сгладил бы момент. Более расчетливый – обратил бы себе на пользу. Но я не был ни мудрым, ни расчетливым.

– Я говорил моей прекрасной спутнице, что свинья может рядиться в золотые одежды, но по большому счету все, что она умеет, – это хрюкать. Мужчина, который бахвалится, чтобы произвести впечатление на женщину, достоин жалости. Мужчина, который распускает хвост, словно павлин, демонстрируя давным-давно обгоревшие перья, достоин презрения.

Кресло калларино резко скрипнуло. Он вставал. Я понял, что зашел слишком далеко. Унизил его слишком сильно. Я слышал его приближающиеся шаги. Он перережет мне горло, чтобы защитить свою честь…

Раздался взрыв смеха. Это смеялась Фурия, весело и довольно.

– Ваш песик до сих пор гавкает!

– Больше он не будет гавкать, – ответил калларино. – Уверяю вас.

Фурия продолжала смеяться.

– И вы снова потратите впустую ценного Регулаи.

Шаги калларино замедлились.

– О чем вы говорите?

– Я? Ни о чем. Он ваш раб. Делайте что хотите. Будь я на вашем месте, не стала бы с такой легкостью избавляться от игрушки, но вы всегда следуете за своим гневом.

– По-вашему, я всегда следую за своим гневом?

В голосе калларино слышалось опасное предупреждение. Гости затихли, потрясенные ее дерзостью.

Фурия словно наслаждалась вниманием.

– Думаю, сегодня вы перережете Регулаи горло, – сказала она, – а завтра пожалеете об этом. Но сделаете вид, будто это не так.

– Фурия…

– А может, вы настолько неумны, что даже не заметите, что впустую потратили нечто ценное.

Не знаю, оскорбляла ли она калларино потому, что сердилась из-за Боккатта и их рабских загонов в городе, или ей просто хотелось оставить отметину на его щеке. В любом случае она вела опасную игру. Я отчасти ожидал, что калларино бросится на Фурию, а не на меня. Между ними повисло молчание. Я нащупал нож для мяса и спрятал под столом, надеясь, что еще смогу преподнести калларино сюрприз.

– Насколько я понимаю, у вас есть предложение, – произнес калларино придушенным голосом.