Когда мама открыла входную дверь, в гостиной было чисто и опрятно. Я увидела пустую комнату, в которой некогда находились книги, более того, теперь в ней не было места, куда можно было бы их положить. У меня появилось ощущение, будто меня бросили мои же родители, и я присела на корточки, оперевшись спиной о стену. Сквозь настежь открытое окно в гостиной в комнату проникал солнечный свет, дул ветер и были слышны крики детей. Вид просторного и светлого помещения, на которое я смотрела с отчаянием, настолько сильно отложился в памяти, что я вряд ли смогу его забыть даже сейчас, будучи уже взрослой. Мама, взяв меня под руки, подняла на ноги.

– Чжэин, мне нужно тебе кое-что сказать.

На столе стоял торт, который обычно мы покупали только в дни рождения. Я оставила школьный рюкзак в руках у матери и села к столу. Я пыталась сосредоточить внимание на разделенном на шесть кусков торте со взбитыми сливками в виде розочек, с фруктами и шоколадом, но часто поворачивала голову в сторону пустой гостиной. Меня так сильно смутила вся эта ситуация, что я даже не подумала спросить, почему сегодня мы едим торт и почему в нем нет свечей. Мама поставила передо мной тарелку с большим куском угощения, а затем с дружелюбным взглядом и улыбкой на лице напомнила взять в руки вилку. Я перестала вертеть головой только после того, как опустошила тарелку.

– Тебе нужно пообещать мне, что больше ты не будешь брать книги из кабинета отца.

Книга, которую вырвала из моих рук классная руководительница во время урока, была романом автора, продажи книг которого были в то время запрещены из-за непристойности. Маме позвонили из школы и сказали, что хоть моя тяга к чтению и заслуживает похвалы, родителям стоит уделять больше внимания тому, что читает их ребенок. Я считала, что это несправедливо. Ведь учительница даже толком не знала содержания книги, за исключением ее самой первой части, она ее не читала. А поступок моей матери был равносилен для меня лишению свободы, которая до сих пор предоставлялась мне без каких-либо проблем. Я выражала протест, но надежды на то, что мы, как обычно бывало, всё обсудим и я смогу убедить родителей в своей правоте, не были оправданы. Зайдя в свою комнату, я скинула все книги с книжных полок на пол. Мама решила не трогать меня, пока я сама не успокоюсь. Но я была упряма и проплакала весь вечер до тех пор, пока отец не вернулся домой пьяным. Он не стал утешать меня, но его глубокий голос, когда он уговаривал маму позволить мне еще несколько книг, на самом деле был теплее любых объятий.