– Я знаю, как Ламмаса из города спровадить, – сказала Тита, сложив на груди руки с черными ногтями. В ладони намертво въелись золотистая пыльца и грязь. Она больше даже не пыталась их отмыть. – Без твоей с Францем помощи мне не обойтись. Согласна?

«Готова искупить вину?» Звучало это так, и Лора, покуда хотела оставаться в их доме, была вынуждена кивнуть. Глаза ее, ярко-голубые, как у куклы, смотрели сквозь Титанию на Джека и – она не сомневалась – видели все те неверные решения, что привели их к этому моменту. Тита предлагала их исправить. По крайней мере, попытаться.

– Лавандовый Дом, – продолжила она, и в Крепости где‐то что‐то заскрипело, грюкнуло, точно одно упоминание призраков самих призраков сюда сразу и привлекло. – Туда смерти все ведут, там Ламмас впервые Джека надломил. Там мы найдем ответ, зачем Ламмас убивает. Узнаем цель жертвоприношений и куда подевались части тел, возможно, узнаем его слабые места… К насильно убитым взывать, которым не исполнилось и сорок дней, однако, у медиумов под запретом. Так что придется тебе сделать то, что ты умеешь делать лучше всего – врать. Сеанс провести и покойника вызвать нужно любой ценой.

– Сеанс провести? Покойника вызвать? – повторила Лора, как эхо. Титания не ждала от нее воодушевления и восторга, но и такого пустого выражения лица, какое было у нее сейчас, тоже. Лора запоздало обомлела, прохлопала глазами с минуту и уточнила с долгим «э-э» между словами: – Я правильно поняла, что ты вызвать одну из убитых Ламмасом жертв хочешь? Узнать, как именно они умерли? – Титания кивнула, и на этот раз Лора захлопала не глазами, а ртом. – Но… Но… Разве для этого не нужна личная вещь усопшего? Где я ее тебе добуду?

– У всех жертв были семьи. Можно попросить у них, – спокойно отозвалась Титания.

– И сколько у нас есть на все про все времени?

– До Дня города – Самайна – нужно уложиться.

– Полторы недели?! Да сеансы Лавандового Дома за два месяца расписаны!

– Уверена, ты справишься. Я верю в тебя точно так же, как и в Джека.

Повисла тишина. Титания снова по привычке расправляла складки на его одеяле, как делала каждый раз перед уходом, смотря на сложенное на стуле черное пальто с эполетами на плечах, в котором его принесли. Половицы жалобно скрипели, пока Лора каталась по комнате от стены к стене в мрачных думах. То, что она все‐таки не сдержалась и фыркнула, показывая характер там, где стоило бы впервые показать смирение, было вполне ожидаемо для Титы:

– А что Франц? Его работой, как всегда, будет ходить за мной по пятам с несчастным видом и мечтать о самоубийстве?