Херн замолчал, но с места не сдвинулся. Титания же продолжила невозмутимо обхаживать цветы. Она отодвинула засов низкой, по колено, дверцы, вышла из-за стойки и зашла в холодильную камеру, чтобы прошептать истосковавшимся по ней хризантемам несколько ласковых слов. Взгляд Херна все это время за ней тянулся, точно привязанная к подолу юбки невидимая нить. Как бы она ни пыталась эту нить запутать, петляя меж клиентами и столами, та лишь сильнее обвивала ее ноги и запястья. Только иногда ослабевала и отпускала, когда Линда просила Херна снять тяжелые ящики с верхней полки или, наоборот, поднять их. Удивительно, но он не только им не мешал, но и даже помогал. Несколько раз Тита слышала, как Херн рекламирует сомневающемуся клиенту ее букеты и как протирает запотевшее стекло цветочной камеры, молча взяв из подсобки тряпку. Невзирая на уничижительное равнодушие Титы, даже не обращающей на него никакого внимания, он так и не ушел.

Титания осталась очень довольна.

– Что ты делаешь? – спросила она, когда вышла на улицу после рабочей смены. Едва она попрощалась с Линдой, провернула ключ в замке три раза и услышала, как по асфальту забарабанил мелкий дождь, как над ее головой раскрылся темно-серый зонт. Херн, держащий его, был достаточно высоким, чтобы Титания смогла дотронуться до металлических спиц над ней, только если привстанет на носочки.

– Я провожаю тебя до дома, – ответил Херн таким тоном, что Тита поняла: это не вопрос, не просьба и не приглашение. Это констатация факта.

– Мне на трамвае ехать минут двадцать…

– И идти до остановки еще десять под дождем.

– Осилю. Феи рябины и железа боятся, а не воды.

И Титания вынырнула из-под зонта, двинувшись вперед, однако ни одной капли не упало на ее лицо, ибо купол зонта за ней последовал неотрывно. Херн плавно, будто предугадывая ее движения, шагал рядом.

– Не заслуживаю быть Королем для Королевы, – сказал он. – Так позволь мне быть слугой.

И Титания, вздохнув, позволила. В тот миг, когда она не ответила и не кивнула, но замедлила шаг и не прогнала, на нити между ними завязался узел.

На веревке, что должна была обмотать добычу вокруг горла и подвесить – тоже.

Так продолжалось всю неделю. Уже на третий день Херн стал встречать Титу не у лавки, а недалеко от дома, на перекресте за молодыми деревцами каштанов со змеиными стволами, будто мечтающими отсюда уползти. Тита не сразу заметила, что с тех исчезли соломенные куклы – очевидно, Херн заботился о ее комфорте, а может, и о своем тоже. Он следовал за ней повсюду, словно дорожка света по воде за луной: держался позади на несколько шагов, но никогда не отставал. Недаром говорят, что ко всему хорошему быстро привыкаешь, – точно так же и Титания вскоре привыкла к его присутствию: что он дверь придержит, отгонит в трамвае злые взгляды, закрыв своей спиной, снова подставит зонт под слезы плачущего неба и принесет на обед еду из китайского кафе – ее любимого, потому что специй в такой еде больше, чем самой еды, и вкус мяса, прекрасного и ненавистного, совсем не ощущается. При этом Херн ни разу с ней не заговаривал, если первой то не делала она. Словом, идеальный компаньон! Продолжал быть рядом и лишь единожды куда‐то отлучился на полдня, из-за чего Титания испуганно подумала, что потеряла хватку и охота ее завершилась неудачей.