– Не только. У Ламмаса четверо подручных… Чтобы мы сравнялись в силах, их должно остаться хотя бы двое.
– Полагаю, себе ты оставила того, кто посимпатичнее?
Титания посмотрела на Лору с улыбкой, будто не заметила сарказма в ее голосе. Улыбалась она так не всегда, а только когда наконец‐то утоляла неустанно свербящий в животе голод или только собиралась это сделать.
– Я иду на охоту, – ответила она.
Умный охотник знает, когда бросаться выслеживать добычу, а когда, наоборот, залечь на дно, чтобы добыча нагрянула в силки сама. Титания тоже была умной. Она охотилась на хищника себе под стать, такого, что вцепиться ему в горло можно было лишь ценой собственных зубов, поэтому ждать ей пришлось тихо и терпеливо. Но, надо сказать, не так уж долго, как она предполагала. Буквально на следующий день, когда все сети были расстелены и надежно спрятаны в листве, колокольчик ее коробочной ловушки звякнул.
Дверь в «Волшебную страну» открылась.
Титания сделала вид, что не заметила его, потому что слишком занята. Отчасти так оно и было. Она и раньше трудилась над вязкой букетов в поте лица, но никогда так много, как после «клематисового воскресенья». Теперь утром, на заре, когда трава еще лоснилась от серебряной росы, усиливающей любые чары, она шла в оранжерею благословлять подснежники, собирала их, измельчала и, растирая с маслом – так оказалось эффективнее, – отправляла вместе с Францем по больницам. После этого Титания возвращалась домой проверить Джека, а затем ехала на трамвае до конечной остановки – и даже не пересаживалась на другую линию, чтобы объехать Рябиновую улицу, а просто зажмуривалась и терпела головную боль с тошнотой, чтобы не терять драгоценное время, которого Тите катастрофически не хватало – даже на проводы профессора Цингера она смогла выкроить его с трудом. Лишь взрастила любимый им жасмин поверх свежевскопанной земли, где захоронили старческое изъеденное клематисами тело, и сразу же ушла.
Каждый день посетителей в цветочной лавке становилось все больше, словно по городу снова, как в первый месяц после ее открытия, пошла молва о чудодейственных букетах. Титания была убеждена, что их теперь бояться станут, а лавку – обходить за милю. Ведь кому нужны цветы, когда такие же лезут изо рта? Но нет! Джек и здесь оказался прав: в тяжелые времена люди искали красоту в простых вещах. Хоть Ламмас неожиданно залег на дно, а жизнь вернулась в свою колею, невооруженным глазом были видны те лески, за которые Самайнтаун подвесили в воздухе. Ритуальные убийства продолжались, стали чаще и теперь случались почти ежедневно, но как будто бы приелись и стали восприниматься жителями как еще один городской порок. Даже снова открылись рестораны – правда, не «Тыква», – дети вернулись в школы, запели шелки на улицах с протянутой рукой, замигало и закрутилось колесо обозрения в парке. Всем нужно было продолжать жить, и вскоре в тихие кварталы вернулись толпы, хоть и заметно поредевшие в отсутствие туристов. Соседние цветочные магазины, впрочем, и вправду позакрывались, обанкротившиеся, но только не лавка Титании – ее букетам и