– Мы ведь не просто так просим наших клиентов заполнять анкеты перед сеансом, – произнесла она громко. Лора вскинула голову, окончательно придя в себя. – Зачем вы ответили «Нет» на последний пункт, Лорелея Андерсен? Зачем соврали, что никого никогда не убивали?

Франц молчал. Теперь все точно встало на свои места. Та история Лоры с убийством собственного возлюбленного ради ног, которую она однажды растрепала, налакавшись водки, Франца прежде не особо беспокоила. Он вспоминал о ней лишь шутки ради, когда надо было ее позлить, ведь кто из них безгрешен? Лора, возможно, и вовсе из них четверых самая невинная – по крайней мере, она убила всего раз. С такой совестью, а точнее, ее отсутствием, Лора должна была пережить это, как раз плюнуть. Очевидно, он ошибался.

– Я боялась, что тогда вы откажете нам в проведении сеанса… – пролепетала Лора. Она отпустила свитер Франца, впитавший слезы и пошедший грязными разводами от ее голубых теней.

– Правильно боялись, – ответила медиум. – Мы бы и впрямь ни за что не стали проводить аженер, ибо это не просто связь, которую вы устанавливаете с мертвым, но и связь, которую они устанавливают с вами. В таких призывах границу и то, кто перейдет через нее, контролирует медиум, а медиум на сеансе должен быть только один. Когда же присутствует человек, уже испачкавший себя смертью, медиумов автоматически становится двое. Граница тоже раздваивается, и контроль над ситуацией переходит к духам. Вот почему в аженере запрещено участие убийц. Если бы я знала… – Она покачала головой и сказала: – Мы бы просто подобрали что‐нибудь другое. Доска Уиджи, хрустальный шар, маятник, та же психография и психофония… Существует множество альтернатив! Мы ведь живем в Самайнтауне. Если бы Лавандовый Дом не принимал убийц вообще, мы бы все остались без работы.

– То есть вы хотите сказать… – растерянно заморгала Лора.

– Что все это было зря? – закончил за нее Франц.

Медиум подняла несколько разбросанных по полу книг и махнула белым рукавом на дверь. Замок щелкнул.

– Верно. Вам не следовало лгать нам, Лорелея Андерсон. Теперь ваши сеансы пожизненно окончены.

Дорога домой прошла в абсолютной тишине, но стоило Францу переступить порог Крепости, как домашняя, расслабленная атмосфера вспорола образовавшийся между ним и Лорой вакуум, и из него снова полились всякие глупости и шутки. От облегчения, что все закончилось, он сполз спиной по стенке, бросив на комод ключи, и инстинктивно прислушался к звукам на третьем этаже и кухне. Им бы следовало отчитаться перед Титой за работу, хоть и проваленную с треском, но Крепость хранила гнетущее молчание. Дома ее, очевидно, не было. Без Джека, грохочущего на кухне кастрюлями, весь особняк казался унылым местом. Он сам по-прежнему спал где‐то наверху, и было тяжело поверить, что когда‐нибудь все вернется на круги своя. Оказывается, без суматохи в Крепости и парня с тыквенной башкой, помыкающего им, Франц чувствовал себя не в своей тарелке. Все вокруг выглядело близким и знакомым, но ощущалось совсем чужим без его друзей, а чучела оленей, зайцев и медведей, развешенные в каждом коридоре, теперь казались вдвойне жуткими.