Не давая себе шанса передумать, он резко шагнул вперед и ступил на поверхность мутно-шафрановой воды, в которой на протяжении долгих лет отражаются лишь красно-желтые деревья и пасмурное небо. Немая река напоминала холст с засохшими красками на нем, и Франц заскользил по ней, как кисть, рисуя нечто новое. Лора пронзительно взвизгнула, так по-девичьи, что, не будь Франц сосредоточен на том, чтобы держать ее и держаться самому, точно бы рассмеялся. Что‐то – может, еще не уничтоженные крупицы воли? – образовывало невидимую прослойку между рекой и его ногами. Воздух словно затвердел и чуть-чуть пружинил, как плотно набитая подушка. Франц шел по нему ровно точно так же, как по земле, только поступь его была бесшумной и казалась в разы мягче. Он и впрямь летел.

– Испугалась? – наконец‐то заговорил Франц, когда они очутились посреди Немой реки, но так и не провалились в воду. Та струилась под ними, напоминая гладкое зеркало, и Лора свесилась вниз, не веря глазам. Франц, откровенно говоря, не верил тоже.

– Как ты… Как это… Что…

– Сам не знаю. Если честно, я не думал, что у меня и впрямь получится.

– Так ты никогда раньше так не делал?!

– Нет, но я видел, как это делает другой вампир. Захотелось проверить, могу ли я так же. Знаешь, я ведь никогда прежде не задумывался, на что способен… Типа, ну вампир я и вампир. А это ведь не только кровь и вечная жизнь, верно? Наверное, я еще что‐нибудь могу. Наверное, даже что‐то полезное…

Лора молчала, но смотрела на него как‐то странно. Он лишний раз удивился, какие голубые, почти лазурные у нее глаза, и какими большими они могут стать, когда он все‐таки находит способ удивить ее. Речная гладь отражала их обоих, парящих вместе над рекой, будто и вправду на коньках. Посмеиваясь, Франц заскользил вперед, прокатился по воздуху и так, и эдак. Достиг скалы, затем обратно, от одного берега к другому, и опять. Он даже немного покружился на одном месте и слегка присел, подражая фигуристам, отчего свешенные пятки Лоры почти чиркнули по воде. Она впервые так смеялась. Листья, сыплясь с верхушек рябин, дразнили реку, стелились по воде и путались в их волосах. Франц не заметил, но в какой‐то момент ему вдруг расхотелось веселиться – и захотелось кое-чего другого.

– Франц? – позвала недоуменно Лора, когда он наконец остановился посреди реки. – Франц…

Он немного подустал, дыхание сбилось. Концентрироваться одновременно и на Лоре, и на том, чтобы не провалиться в воду, оказалось сложно, особенно когда он до конца не понимал, что именно из этого работает, а одно постоянно перетягивало на себя внимание с другого. Когда же Лора запрокинула голову к его лицу, и солнечный луч, пробившийся через рябиновую листву, упал на ее плотно сомкнутые губы, внимание Франца рассеялось окончательно.