– Что сказала бы Роза, увидь она тебя сейчас? – покачал тыквой Джек.

– Не смей говорить о ней! Ты не даже вспоминать ее права не заслуживаешь, – развопилась тут же Доротея. Джек резко замолчал, будто был согласен с этим. – Ты просто смотрел, как она чахнет, медленно и мучительно. Моя милая мамочка… Ты уверял, что любишь, но пальцем об палец не ударил, о, великий Тыквенный Король!

– Ты ведь знаешь, почему, – ответил Джек спокойно. – Если бы я умел лечить болезни, я бы это сделал. Если бы я мог отказаться от бессмертия, чтобы бессмертной стала Роза, я бы это сделал. Если бы я мог убить кого‐нибудь, чтоб она жила, я бы… тоже это сделал. Я правда ее любил, а вот ты сейчас своим поведением оскверняешь ее память. Немедленно прекрати этот цирк, Доротея Белл!

Удивительно, как Джек умудрялся разговаривать с собранной из чужих и сворованных останков старухой так, как обычно говорят с ребенком. Но, подумала Лора, она и вправду вела себя по-детски: дулась как мышь на крупу по какому‐то выдуманному поводу из прошлого, несла с собой трагедию сквозь года, а теперь саму себя же из-за этого уродовала.

«О, – дошло до Лоры вдруг. – Звучит знакомо…»

– Доротея! – воскликнул Джек опять, когда та вместо извинений вдруг резко подалась вперед из своего цветочного ложа и махнула в его сторону рукой с выпрямленным указательным пальцем.

Но вместо того, чтобы призвать себе на помощь какой‐нибудь шипастый стебель и натравить его на Джека, ее кисть просто… отвалилась. Они все заморгали удивленно и уставились на упавшую конечность: та мгновенно перестала шевелиться. Пальцы с нее посыпались, как листья. а затем запястье посерело на полу под алтарем, словно подожженная газетная бумага. Тогда Доротея взмахнула другой рукой, но история повторилась: шов на ее предплечье разошелся, стяжки порвались, и рука просто покатилась по столу, отскочила на землю к ногам Джека и истлела точно так же, как предыдущая.

– Что со мной? – Доротея задохнулась от ужаса. Глаза ее округлились, проступили старческие морщины, и швы на всем остальном теле вдруг тоже стали расходиться один за другим с противным треском. – Нет, нет! Ламмас обещал, что все получится, что тело прослужит долго… Что происходит со мной? Джек!

Он кинулся к ней, несмотря на все что она прежде высказала. Доротея неуклюже свесила разваливающиеся ноги со стола и попыталась встать, но накренилась и чуть было не рухнула плашмя – Джек подхватил ее, не дав удариться о землю, и прижал к своей груди.

– Джек, Джек, мне страшно, – зашептала Доротея, надрывно всхлипывая и пытаясь цепляться за него обрубками рук. – Я не хочу умирать!