— Хм, да… Возможно, для летардийского оно слишком мягкое, и вкус долгоиграющий, — задумался Вирджин и сделал еще глоток, смакуя привкус на языке. — Тордъялк из Флоассии?

Филипп мотнул головой. Его синие глаза вспыхнули насмешкой. Осоловело нахмурившись, Вирджин непонимающе уставился на него, не предполагая, о каком же сорте тогда идет речь. Посол Ханри, сидевший рядом, задумчиво поднял свой кубок и отпил.

— Тогда это может быть лишь «Королевское розовое» из Ноэля, выращенное на его оцелованных солнцем склонах, обращенных к морю, — деловито произнес он.

— И вы не угадали, Ханри, — многозначительно улыбнулся граф.

— Что же это за дивное вино? Откройте тайну!

— Это «Черный принц» из южного Аль’Марина.

Все гости разом охнули. Кто еще не пил, схватился за кубок. Кто ел, выплюнул недоеденное, принялся пить. Всех охватило некоторое подобие безумия.

— До чего ж богат ваш край, что вы потчуете гостей вином из-за Черной Найги! — воскликнул Вирджин, залпом осушив кубок.

— В моих винных погребах еще предостаточно «Черного принца», так что не торопитесь, господа, не торопитесь, — довольно улыбнулся Филипп, глядя на ошеломленные лица гостей, которые разом вливали в себя кубки, тотчас пьянея.

— Были бы у меня в погребах южные вина, их бы уже не было! — Даймон загоготал, жуя очередной кусок мяса.

Ханри посмотрел сначала на графа, а потом на его детей, перед которыми стояли пустые блюда. Порой им подносили кубки, и они касались их губами, наклоняли, ставили назад, а иногда будто подливали вина — но в кубках не убывало. Ханри мягко улыбнулся, как полагается послу, пока мысли его были заняты сопоставлением фактов.

— Воистину, вашему краю покровительствуют демоны! — произнес он выразительно.

— Разве что демоны плодородия, демоны военной выучки, а также демоны счета и управления, — отозвался Филипп. — Отчего же вы сами не пьете, уважаемый Ханри?

— Предпочитаю, как и вы, мыслить ясно, не терять нити рассуждений, размывая ее вином. Как насчет того, чтобы перейти к делу, граф?

Ханри положил руки на стол. Он был одет в котарди золотого цвета с вышитыми по груди и животу символами дерева с пышной белоснежной кроной. На груди его возлежало несколько цепей, скрученных меж собой, а все пальцы унизывали золотые перстни. Пока посол выжидающе глядел, сидевший по правую руку от него барон Даймон вдруг дико загоготал в ответ на шутку пьяного Вирджина. Поморщившись, Ханри недовольно почесал оглохшее ухо.

— Такие разговоры надобно вести в тишине. — Граф поднялся.

Поправив золотой пояс под толстым брюхом, посол кивнул и последовал вразвалку за Филиппом. Они поднялись на четвертый этаж. Заходя в кабинет, Ханри Обуртальский подивился его богатству, цепким взглядом оценил изящность ковки сундуков, витиеватость узоров на них и прошелся по бордовому ковру с самого Юга. Устроившись на кушетке, он потрогал пальцами ее мягкую обивку. Затем привычно ласково улыбнулся — будто не желая демонстрировать свое восхищение, словно такое богатство не изумляло его.