Юлиан уже поднимался по лестнице гостиной, к своей спальне, когда услышал всхлипы одинокой Сапфо. Та сидела на диване и сдавленно рыдала, впиваясь зубами в ладонь от бессильной злобы.

– Место… Знать место… Место… – доносилось снизу. Без устали она шептала, смешивая со слезами, фразу «знать место». И звучала она из ее уст, как молитва и проклятие одновременно. Конечно, Юлиан ощущал некоторую долю сочувствия к ней, но понимал, что Сапфо – такая же пленница, как и вся прислуга, которая за те блага, что давал им хозяин, обязана была терпеть его дурной нрав. Но, похоже, в своих мечтах суккуб мыслила иначе, считая себя скорее добровольной узницей, нежели рабыней положения. Что ж, думал Юлиан, женщинам свойственно помещать себя в условия зависимости от мужчины, чтобы потом делать из этого трагедию. Ему отчего-то вспомнилась милая Фийя.

* * *

Ближе к полуночи Юлиан выглянул из окна спальни, которую делил с Габелием и Дигоро, и, к своему неудовольствию, отметил, что к привычной охране дома присоединилась и стража Сапфо. Двенадцать вампиров расхаживали вокруг особняка Иллы. По мостовой топтались королевские гвардейцы и охранные маги. Кажется, сегодня сбежать не получится.

А где-то вдалеке сверкал золотыми огнями дворец. Там вывесили из всех окон сильфовские светильники, украсили три башни красно-золотыми лентами, и он теперь напоминал волшебное дерево.

Чуть погодя, когда полная луна взошла над дворцом, в небе полыхнуло радужным огнем. Город неистово завопил и всколыхнулся, как огромный муравейник. С шипением в небо взлетели выпущенные иллюзионистами потешные огни. Ч-ч-чух! Над домами в Золотом городе запорхали огромные бабочки, заизвивались шипящие змеи, распахнули огненные крылья фениксы. Ш-ш-ш-ш! Над Элегиаром расстелился ковер из цветов, которые медленно раскрылись с дрожащим звуком. Дз-з-з! Юлиан охнул – в цветах прятались сильфы, магические сгустки энергии с частицей души. В трепетном полете, покинув лоно бутона, они выросли и под дуновением серебристого ветра рассеялись белоснежной пыльцой. Пыльца эта, как россыпь звезд на ночном небосводе, кружа, осела на мощеные дорожки Элегиара. И потухла… Иллюзия пропала…

Завороженно вздохнув, Юлиан еще немного понаблюдал за ночным небом, а затем покинул спальню, спустился по мраморной лестнице и попал в гостиную. Там его обволок душный запах алкоголя, который колыхался завесой. Из-за спинки дивана выглядывала кисточка хвоста Сапфо, донельзя растрепанная. Во тьме веномансер увидел пустую бутылку «Белой Девы» из Аль’Маринна – самого дорогого сорта вина на Юге, – и, покачав в неодобрении головой, прошел к библиотеке.