Сапфо услышала мягкие шаги и вырвала себя из полузабытья, поднялась на диване, тихонько звякнув украшениями. Ее глаза уставились во мрак ночи, окутавший особняк, и она шепотом произнесла:

– Кто это?

– Юлиан, веномансер. Извините, что побеспокоил.

Своим острым зрением он разглядывал помятый вид суккуба, ее выбившиеся из косы пряди и смуглое страстное лицо, подернутое печатью страдания, разглядывал ее размазанную под губой золотую краску и сами губы, полные, мягкие и слегка приоткрытые. Сама суккуб же слепо смотрела в непроглядную для нее тьму, пока не услышала удаляющиеся в сторону библиотеки шаги. Тогда со вздохом она вновь опустилась на диван, поджала колени к подбородку и пропала в мрачных раздумьях.

* * *

Библиотека была угловой комнатой, выходящей окнами на апельсиновый сад. Высокие темные шкафы стояли двумя рядами, а у стены расположились алые диваны. Порой в этой библиотеке Юлиану вспоминался кабинет графа Тастемара: все та же мрачная торжественная обстановка, приглушенный свет из-за задернутых темных гардин и строгая мебель. Но кабинет в Брасо-Дэнто всегда был живым, шумел распахнутыми журналами, шептал ветром сквозь открытые окна, был центром жизни в замке и служил местом переговоров и споров. А вот библиотека Иллы Ралмантона, в противовес, была пустынна и молчалива, как склеп, обставлена нарочито дорого, но посещалась лишь испуганным рабом, который забегал взять книгу для хозяина. Читать тот любил на мягких диванах в гостиной, а когда уставал, то заставлял читать вслух Габелия, с его ясным, поставленным голосом. В кабинете графа Тастемара жило много потрепанных многократным перечитыванием книг: с мягкими заломанными углами и запахом ветхой бумаги. Здесь же каждый том был обтянут кожей, украшен вычурным золотым тиснением и стоял с острыми углами и часто нетронутыми страницами, как памятник искусству. По всей комнате к потолку на шелковых шнурах были подвешены помандеры – апельсины, утыканные душистой гвоздикой. Освещал библиотеку лишь тонкий луч, который смог найти щель между гардинами. Он тянулся от окна к дивану.

В раздумьях Юлиан подошел к одному из шкафов. Затем недовольно нахмурился. Словно бельмо на глазу, среди аккуратно отсортированных по размеру книг стояло громоздкое издание, возвышаясь над прочими на добрый палец. На подобное безобразие нельзя было смотреть равнодушно, поэтому Юлиан переставил книгу на место, а после уже со спокойной душой взял «Демонологию Сангомара» и приземлился на строгий диванчик у стены. Бледно-желтый свет луны освещал страницы, которые, пожалуй, открыли в первый раз с тех пор, как книгу сделали для богатейшего заказчика.