– Разве ты не стремился сюда? Так гляди. Почему прячешь взор? – спросил Юлиан.

– Это мерзко… – шепнул юноша, словно боясь потревожить мертвых.

– Неужели это не похоже на то, что ты слушал в тавернах, в песнях? Неужели не про это были рассказанные Леей баллады?

– Нет, совсем нет… – Момо поднял темный взор, увидел очередного мертвеца и вздрогнул. – Зачем они убили женщин и детей? Что это за чудовища такие? Какие демоны могли такое совершить?

– Чудовища? О нет, это не чудовища. Это те же люди и нелюди, которые, возможно, недавно просто воровали. Те, кто недавно буквально в первый раз случайно убили, выставив вперед руку с зажатым в ней ножом. После такого назад уже нет дороги, но всегда есть куда двигаться дальше, – и из седла он многозначительно поглядел на спутника.

– Но война закончилась… – юноша побелел.

– Думается мне, она никогда не заканчивается, а просто перебирается к другой жертве. Мне довелось видеть нечто подобное в 2150 году, когда я проезжал захваченный рабами Саддамет. Там война смердела точно так же. А после разгромной победы она лишь разгорится еще большим пожаром, потому что «Птицы» полетят в другие края, чтобы возвеличить Элейгию.

Момо промолчал. Они поднимались на холм, где стояли плеядой красно-бронзовые дворцы, украшенные змеиными орнаментами. Дворцы эти были свежими. Их недавно перестроили под нового правителя, но война уже успела изуродовать их. Сквозь распахнутые окна дождь заливал залы, вынося потоки багровой крови, которые бежали к стенам вниз, между копытами лошадей, ногами людей и нелюдей. Кто-то уже поселился в захваченных особняках и глядел оттуда победителем. Над одним, где жили главы местных оборотней, сейчас реяло знамя Расса, сына Рассоделя. Он лично приказал перебить всех женщин, мужчин и детей, дабы обрубить на корню вражеский род Мафу Красного Волка.

Желая отвлечься от увиденного, Момо тихо спросил:

– А что мне делать, когда найдем архимага?

– Просто молчи. Это лучшее, что ты можешь.

Перед королевским дворцом на наспех возведенных в виде дерева виселицах были лесенкой подвешены трупы. Среди них Юлиан заметил и короля Гайзу. Его принесли на площадь уже мертвым, надев на шею позорную табличку. От нага пахло ядом, а его лицо гротескно распухло. Его повесили вниз головой, отчего шелковые одежды заструились к мокрой земле, обнажив для всеобщей насмешки уже немолодое чешуйчатое тело.

А посередине площади в клетке сидел узник.

Не сразу Юлиан признал Абесибо Наура. Лишенный доступа к молодильной магии, тот сильно состарился за эти три года. Не чувствовалось в нем ни прежней осанистости, ни величия. Спутанная борода обрамляла худое треугольное лицо. Его голова окончательно облысела, а тело скрючилось. Однако Ралмантон поразился не этому, а безумному взгляду, которым узник глядел из-за прутьев, капающей с его нижней губы слюне, а также грязному от испражнений рваному балахону. Абесибо передвигался по клетке подпрыгивающими скачками, будто дикий зверь.