– Это Амай, – сказал Гусааб Мудрый. – Сомневаюсь, что имя вам о чем-нибудь говорит, потому что каждого второго зунгруновца зовут так же. Амай… Будь добр, поведай нашему почтенному Ралмантону историю своей жизни, которая, возможно, покажется ему интересной.

Лекарь бросил на гостя пугливый взгляд и начал рассказ:

– Я родился в Саддамете – это рабовладельческий город Детхая. Матерью моей была вольноотпущенница Амария, некогда купленная на рынке богатым мужчиной, а отцом – тот самый мужчина. Он выкупил ее за десять золотых сеттов, провел с ней ночь, а затем отпустил, вознаградив золотом. Иногда он навещал нас. Когда я подрос, отец забрал меня. Он стал мне учителем, у которого я перенимал науку магии и языков, изучив даже северный. Да, мой отец был магом! Одним из величайших! Моим отцом был Зостра ра’Шас. В 2120 году он вздумал отправиться на Север для поиска конструктов. Я не ведаю его истинной цели, потому что путь наш был тернист и мы занимались чем угодно, только не исследованиями. Мне кажется, конструкты стали лишь поводом, но не причиной. Тогда мы поехали в Офурт – крохотную провинцию, входящую в далекое королевство Крелиос…

Юлиан глядел на этого пышнотелого целителя, и его глаза горели лихорадочным огнем.

«Почему, почему так сложилось, – подумал он, – что я встретился во дворце с единственным из всех тысяч южан, кто видел меня до обращения? Что за издевательство судьбы? Неужели я не могу нигде жить по-человечески, не бегая, как зверь. О, что за рок преследует меня?»

Амай продолжил:

– Там мой отец привел к фургону местного крестьянина: молодого, лет двадцати, черноволосого, очень высокого, с длинным носом. Крестьянин волновался. Он пытался вручить свои потрепанные книги, каким-то чудом доставшиеся ему… Я ясно помню тот день, ибо он выдался престранным. На нас тогда озлобились местные, и отцу пришлось оставить фургон подле соснового бора, не въезжая в поселение. Я уже боялся, что и этот крестьянин доставит нам хлопот. Но мой отец был вежлив с ним. Селянина звали Уильямом, Уильямом из Малых Вардцев. Он был человеком… И это были вы… – Амай обратил свой взор к молчаливому гостю. – Хоть мне было всего восемь лет, но я отчетливо помню тот день. И я помню вас, потому что, продав вам шинозу, мой отец сразу же покинул Север. Мы тогда провели фургон сквозь очень дорогой портал, заранее подготовленный.

– Хватит, – улыбнулся мягко Гусааб. – Спасибо, Амай. Оставь нас с Уильямом-Юлианом, чтобы мы побеседовали с ним уже в ином ключе.

В комнатке воцарилась тишина.

Гусааб глядел на Юлиана, а тот – на него, пока наконец холодно не поинтересовался: