В Юлиане все разом упало. Значит, все-таки не успели!

– Поехали, Элго! – сказал он севшим голосом, схватившись за поводья.

– Что там? – король обернулся.

– Враг… это наш враг… Поехали прочь!

– О чем ты говоришь? – юноша всмотрелся в ночь, щурясь. – Нам ли бояться какого-то одного всадника?

– Вам ли бояться?.. – вдруг донесся до них шепот, насмешливый, принесенный ветром.

Элгориан вздрогнул и замер, вглядевшись в приближающегося конника. Но Юлиан закричал на него, и они, пришпорив коней, въехали под сумрачную листву платанов. За ними следом влетели отголоски ветра. Они принесли с собой напряженное ржание лошади, которая настигала их, и это ржание прокатилось в верховье ветвей, просочилось между ними, причудливо отразилось от стволов. Эхо вышло протяжным, пугающим. А они продолжали скакать по темной тропе, но Юлиан слышал, как всадник тоже заехал в пущу, как прибивается под копытами трава, как трещат полусгнившие сучки. Под полог черных платанов снова влетел ветер, уже дышащий льдом. Он всколыхнул серебристые листья, зашумел, и отовсюду послышался будто тяжелый вздох – вздох смерти.

– За мной!!! – рявкнул веномансер.

И они поскакали, выбирая удобную для лошадей тропу, благо это часть пущи Праотцов всегда была расчищенной, без завалов и буреломов. Они скакали, пока тьма над ними окончательно не сгустилась. Похолодало, как в морозный зимний день. Иногда Юлиану казалось, что они оторвались, но, прислушавшись, он обнаруживал, что все вокруг продолжает странно дышать, а некоторые проходы становятся черны – это ветви скрещиваются клинками. Он гнал кобылу, постоянно оборачивался к едущему за ним королю, боясь его потерять. Король же утратил всю свою отвагу перед необъяснимым и дрожал от испуга. Лес продолжать дышать, дышать и дышать, отчего Элгориан тихо взмолился своему богу Фойресу. Он был слеп в этой тьме, постоянно терял проводника из виду, отчего Юлиану приходилось возвращаться и они сильно замедлялись.

– О Праотцы, что это?! – кричал король.

Юлиан не отвечал. Все свое внимание он тратил на то, чтобы быстро сориентироваться посреди вставших на их пути платанов, украшенных в ветвях красными лентами. Он выбирал путь своим острым зрением, слушал – и ему отчетливо слышалось, как заходили под землей корни. Пуща Праотцов бушевала, словно море в непогоду, а деревья и их ветви схлестывались вокруг беглецов подобно волнам. Юлиана они били по лицу, и он ломал их руками, продираясь сквозь выросшую чащобу, чтобы проложить путь едущему позади королю. Куда они выедут? Когда это все кончится? А между тем позади них теперь спокойно фыркала лошадь, везя на себе саму смерть, не отставая, но будто и не нагоняя. Ее фырканье разносилось эхом.