Победно пискнув и важно покачивая еще неоперившимся задом, Уголек вразвалку прошествовал к топчану. Там он забрался на подушку, еще раз издал боевой писк в сторону ошарашенного юноши и тут же уснул.
С недобрым предчувствием Момо разглядывал разумную животину, которая не уподоблялась обычным птенцам, а сразу определила, где быть ее гнезду и где лежит еда. Да к тому же никого не боялась.
Чуть погодя мимик сполз с подоконника. Боязливо следя за сонным комочком, Момо обошел его по дуге и достал одну сальную полоску, чтобы слопать. Потом, возмущенный собой, устроился у портновского стола.
«Чего это я испугался? — думал он. — Птица как птица. Нездоровая на голову, да и все! Вот я ей устрою, как проснется. Вот ей будет… Живо узнает свое место».
Впрочем, он уже начинал понимать, что теперь ему придется спать на полу, хотя бы из соображений собственной безопасности.
Чуть погодя Уголек проснулся, соскочил с кровати и целенаправленно устремился к мешку, где лежали новые лакомства. Под пораженным взглядом портного он пожрал все полоски сала до единой, заглотнув их до того состояния, что раздулся так, будто сейчас затрещит по швам и лопнет. Сало было соленым, потому что из головы Момони уже выветрилась добрая половина требований Юлиана. Из-за этого Уголек недовольно пискнул и направился к поилке с водой. Затем с трудом взобрался на подушку, запрыгнув на нее не с первой попытки, подобрал лапки под брюхо и начал пристально разглядывать Момо. Так они и смотрели друг на друга. И Момо вдруг сообразил, что за полдня его новый гость ни разу не нагадил, хотя ел как не в себя. И пока он напряженно думал и перебирал ткани, ибо ему в голову закрались сомнения, у птенца в груди вспыхнула ненадолго искра, охватила изнутри тщедушное тельце, зажглась огнем в разумных глазах и потухла. А затем голый синюшно-розовый Уголек снова уснул.
Глава 21. Завершение дел
Глава 21. Завершение дел
Элегиар. 2154 год, осень
Юлиан сидел за узким низким столиком. Его длинные ноги вечно бились о крышку стола, и он то складывал их под себя, подражая манерам южан из Нор’Мастри, то вытягивал так, что касался дивана напротив. За окном стояла глубокая ночь, и бледный свет луны лился сквозь зазоры между гардинами.
Юлиан тихо листал пожелтевшие страницы, от которых пахло пылью. Перед ним лежали журналы доходов с плантаций Полей Благодати. Там у старика Иллы трудились тысячи рабов, выращивая хлопок, возделывая пшеницу, овес и ячмень. Урожай зерновых собирался по два раза в год, ибо Поля славились своим плодородием на весь мир. Эта черная щедрая земля, прозванная за свой цвет гагатовой, растянулась от Аль’Маринна до Элегиара — и в свое время за нее реками лилась кровь. Южнее этих полей, у основания Желтых хребтов, находились мраморные рудники. Частью из них в складчину владел советник, и добытый там мрамор ценился на рынках всех королевств из-за своего волнистого голубовато-белого рисунка. Помимо этого, Илла Ралмантон имел долю в ремесленных цехах в Элегиаре, неподалеку от той самой Ароматной улочки, где хотел поселиться Габелий, чтобы каждый день кушать булочки. А еще буквально недавно поверенные приобрели плантации кошенили у южных границ королевства, чтобы разводить их на кактусе-опунции для получения красителя ярко-красного цвета.