Все было бесполезно. Язык, руки и ноги архимага онемели и были ему более неподвластны. Абесибо смог выдавить из себя лишь измученный стон, в то время как на лице Морнелия не проглядывалось ни следа усилий: король улыбался.

— Помнишь, Абесибо, — прошептал он, — как ты, будучи маленьким мальчиком из знатной семьи, встретил среди апельсиновых деревьев незнакомца? Помнишь свое желание, которое ты ему загадал, посчитав незнакомца джинном? Ты хотел стать великим магом, чтобы тебя помнил весь Юг. Тогда мой брат, Харинф Повелитель Бурь, сжалился над тобой, ибо ты носил большую силу. Твоей дланью я должен был забрать Нор’Алтел, и тебе было суждено вознести Элейгию. Но я всегда исполняю желания, поэтому снова дам тебе шанс вознести ее… Но вознесешь ты Элейгию своим предательством. И Юг запомнит тебя как Абесибо Изменника, как Абесибо Полоумного и ополчится не только против тебя, но и против Нор’Эгуса. Благодаря твоей выходке я смогу ввести законы, контролирующие магию, и поставить статую любимому брату Фойресу, пусть и вопреки его желанию. А сам Нор’Эгус же устрашится, увидев в твоей памяти безумие, то, как ты сошел с ума в храме Прафиала, когда попробовал коснуться священной семьи.

Абесибо силился что-то сказать, но не мог. Тут вдруг его будто силой подкинуло, и ноги его сами по себе встали со скамьи. Король криво улыбнулся.

— Так иди же, Абесибо, и стань для Нор’Эгуса символом победы Элейгии. Ты будешь жить, пока Нор’Эгус не падет. Иди к своей семье. Боги присмотрят за тобой…

И руки архимага, вопреки его воле, достали из кошелька заготовленный портальный артефакт и стали водить им. Чужое сознание шептало за него заклинание, и, как ни кричал внутри Абесибо, он не мог управлять своим телом.

Портал вспыхнул ярким светом. Архимаг пропал в нем, так как вели его ноги и не мог он больше повелевать ими.

* * *

В ночи, освещаемой сильфовскими огнями, в небольшом городе Апельсиновый Сад стоял дом. Там заночевала большая семья Наур по дороге во дворец Нор’Эгуса. И когда отец явился посреди слепящего проема, все поднялись, ибо никто не спал, кроме одного младенца.

Абесибо сначала криво ухмыльнулся, а затем, стоило ему переступить сияющий портал и оказаться среди своей семьи, как лицо его вдруг обмякло. Архимаг завалился на пол, губы его расслабились, шепча какую-то несуразицу, а пустые глаза безумца, в которых осталась лишь искра сознания, уставились на жену. На руках у прекрасной Марьи, облаченной в честь празднества в струящиеся шелковые одежды, теперь лежал не Абесибо Наур, прозванный Ловцом демонов, а Абесибо Безумец, которому предстояло остаток своих дней пробыть умалишенным, в то время как его истинное сознание так и останется запертым внутри, выглядывая из стеклянных глаз, как узник из клетки.