После бунта Вермело превратился в крайне неприятное место: в конце каждого проспекта маячили небольшие палатки военных, отряды останавливали у границ кварталов, дворы перегородили дополнительными заборами. А тех, кто пытался перебраться незаконным путем – садами, по крышам, через подвалы, – арестовывали или расстреливали на месте в случае сопротивления.

Собиравшихся на улицах в группы немедленно разгоняли, даже если кто-то намеревался отпраздновать свадьбу или помянуть покойного. Праздников в эти дни случалось куда меньше, чем похорон. Повсюду мелькали потерянные погорельцы, обезумевшие вдовы, чьих мужей заточили в темницы, осиротевшие дети, израненный скот.

У края квартала Палачей посреди улицы Джоэл заприметил знакомого мальчишку-рикшу и сперва обрадовался, что тот остался жив в этой свалке. Но потом присмотрелся: парнишка окосел на левый глаз, щека с той стороны скрывалась под слоем грязного бинта, а повозка лежала на боку с оторванным колесом. Джоэл захотел подойти и чем-то помочь, но понял, что вряд ли способен предложить что-то кроме дешевых словесных утешений: калек в академию не брали. А на бюрократические должности в Цитадель либо приглашали с квалификацией, как Кнопфа и Клайфа, либо из милосердия оставляли своих же инвалидов, как Грэма и Бима. Поэтому Джоэл отвернулся и прошел мимо, ощутив себя циником, но лишь на мгновение. Он давно усвоил, что в Вермело нереально помочь всем. Нереально быть человеком. Нереально жить счастливо. Важно сохранять и содержать в порядке то, что у них еще уцелело. Но этого не понимали устроители стачек и подстрекатели к бунтам. И что они принесли хорошего простому народу?

На улицах повсюду встречались следы разрушений: вывороченные булыжники, перевернутые телеги, разломанная мебель, перья из подушек, растоптанная утварь. Пятна крови, въевшиеся в серую штукатурку домов. Только трупы убрали, выкинули за стену силами угасающих прокаженных.

– Стой, кто идет! – встрепенулся караульный у края знакомого мрачного забора. Перелезть незаметно все-таки не удалось.

– Охотники! Расследование привело нас сюда.

Разбирательства оказались короткими. Ли в качестве взятки отдал нарядный шейный платок с золотой булавкой – редкость прошлых лет, а Джоэл – мешочек с деньгами. То и другое все равно обесценилось бы, если бы город окончательно вышел из-под контроля. Но молодой солдат бастиона, похоже, не догадывался об этом.

– Ну, Ли, если мы никого не найдем, то придется отчитываться перед Уманом по всей строгости. Мы и так дел натворили, – ворчал Джоэл, когда они, словно шкодливые мальчишки, пролезали через заборную щель на месте любезно отодвинутой доски.