Маур доехал до поворота, и лошади завели их на узкую улицу, чьи деревянные дома и извилистая протяженность напомнили ему о Долгогорье. Волнообразная застройка была призвана противостоять напору и шуму ветра.
– Думаешь, Канниш меня сдал? – спросил Гаррет.
– Поэтому-то я и хотел отбыть пораньше, – сказал Маур. – Не знаю, серьезно ли он или за него говорило бешенство.
– Я не нарочно его взбесил. Я только… Я… У меня нет уверенности, что под нашей охраной с ней ничего не случится. Я верю тебе и верю ему, но есть кто-то…
– Погоди. Ты думаешь, он поэтому разозлился?
Маур натянул поводья, и лошади остановились. Подковы клацнули о булыжники, и светленькая кобыла вздохнула, словно с досады. Маур поерзал на сиденье, подтянул ногу и свесил руку на колено – отдохнуть. И заговорил спокойно и мягко, отчего делалось только хуже:
– Мы были новичками на службе. Сенит дал нам это поручение с издевкой, чтобы поставить на место, а мы умудрились превратить насмешку в успех. Если бы в том лодочном сарае мы схватили княжну, об этом бы никто не узнал и это мы держали бы рот на замке жестом любезности Дворцовому Холму. Канниш, Таннен и я. А вместо того мы поймали мелкую дворянку, до которой никому не было дела, да дюжину пьяных придурков, чьи опозоренные семьи спасибо нам не сказали. С наследницей, добытой на одном из первых обходов, мы были бы лучше, чем молодцы, но мы ее упустили, поскольку ты ее от нас увел.
– Да просто этот Таннен…
– Таннен цеплялся ко мне, думая, что я самый слабый, – сказал Маур. – Такого склада он человек, и таких, как он, полно в страже. Они со службой попали в лад. И есть еще такие, как Канниш, кто посвящает страже всю жизнь и себя без остатка, потому как, кроме этого, у них мало что есть. Они тоже со службой в ладу. Канниш сиял от радости, когда вступил ты, потому что это значило, что ты будешь одним из нас и будешь с ним по-прежнему вместе. Вчера ты признался ему, что ты нас предал, и даже не понял, о чем говоришь.
Гаррет почувствовал, будто эти слова дали ему под дых. Маур улыбался – мягко и скорбно.
– Полная жопа, – сказал Гаррет.
– Да ничего, – сказал Маур. – Просто пойми, что Канниш должен немного погоревать. Не думаю, что он и в самом деле доложит капитану. Надеюсь, нет. Не то позднее он будет жалеть об этом сильнее всех. Правда, в данный момент это может его и не удержать, если понимаешь, о чем я.
Маур вновь тронул лошадей, щелкнув поводьями. Коляска накренилась. Ветер свистел и взвывал, но не мог достать их здесь, в низине улиц. Телега с железным ломом и костью остановилась, не успев пересечь им путь, серая кляча казалась угрюмой и утомленной. Мужик замахал стражникам проезжать, уступая дорогу голосом сажи и гравия, и заулыбался, будто старался заслужить их хорошее мнение.