– Тогда кто это был?

– В душе не представляю, – сказал Канниш, – но есть верный способ выяснить. И обеспечить ее неприкосновенность. И прекратить напрасно тратить усилия стражи. Я пойду к капитану. Теперь ты понял, что ему можно доверять. Значит, нет причин от него все утаивать, да?

Идея без утайки поделиться этой историей с капитаном Сенитом походила на взгляд за край пропасти, но единственный довод против, который отыскал Гаррет, был его собственный страх. Канниш был прав. Тот, кто желал смерти Элейне, стражником не был. Гаррет через силу кивнул.

Канниш развернулся, и Гаррет поймал его за локоть, прежде чем приятель ушел. Отсверк гнева в глазах Канниша можно было списать на воображение. А можно было и не списывать.

– Извини.

– Да ничего. Ты просто переборщил с осторожностью.

– Не только за это. За все. Я себя бездумно вел.

Канниш поднял глаза, всматриваясь в воздух.

– Скажи это Таннену, – бросил он. И через мгновенье добавил: – Не переживай. Все в порядке. – Сухость в голосе означала, что это не так и вряд ли изменится.

Гаррет отпустил его руку, и друг, знакомый с детства, пошагал прочь. Резануло живот – то могли повлечь десяток причин, возможно все разом, но одна точно – эхо разочарования Канниша. На другой стороне двора Берен натаскивал дюжину бойцов на приемы обезоруживания. Старый Кабан вышел вразвалку из зала собраний вместе с женщиной, которую Гаррет не опознал, смеявшейся над чем-то сказанным и вдруг посерьезневшей. Вихрь швырнул в глаза Гаррета колючие песчинки, и он попробовал стереть боль тыльной стороной ладони. Маур смотрел вдаль.

– Я пойду… – Гаррет указал на дверь камеры.

– Ага, – согласился Маур. – Подожду здесь. Если понадоблюсь, зови.

– Ты решил прогулять свой обход?

– Похоже на то, – сказал Маур.

Гаррет приоткрыл дверь и вошел назад в камеру. Щелкнув ручкой, натолкнулся на холодный взгляд Сэррии. Засов не стал трогать. Стоять рядом с экономкой одному, без Канниша с Мауром или любого другого стражника, воспринималось совсем по-иному. На Гаррете был синий плащ, висел меч и служебная бляха. Они были настоящими, принятыми им по праву присяги, но ощущались как карнавальный костюм. Он скрестил на груди руки, и это тоже вышло неловко.

– К вашему сведению, они хорошо справляются с делом, – сказала Сэррия. – Ваш брат и его жена. Они молодцы. Магистрат принял их сторону. Все договоры признали правомочными. Сейчас дом держится прочней, чем когда-либо за последний десяток лет.

– Приятно слышать.

– Да ну? Я думала, вы расстроитесь.

– Прошу, Сэррия, я не хочу…

– По отношению к семье вы не выказывали ничего, кроме оскорбительного неуважения. Ваш отец выстроил для вас будущее. Хорошую жизнь. А вы убежали в тот самый момент, когда он просил вас хоть чем-то ради этого поступиться. Не захотели сделать для близких то, что отец делал для вас каждый день, с вашего появления на свет. Каждый божий день.