Имелось полдюжины величественных особняков, которыми владели различные духовные братства, но именно Дарис было его приютом и домом, убежищем, где можно было укрыться, если во дворце произойдут неприятности. Что-то крайне неприятное нынче произошло во дворце, в самом братстве, а теперь и на этой улице, где враги выследили его, обокрали и, совершенно непредвиденно, вновь лишили несокрушимой брони.

Неужели оно зазналось? Неужели плоть тайного отпрыска, в которой оно прежде пряталось, отравила его свойственной молодости слепотой к риску? Или после Андомаки Чаалат остались не одни кости и кровь, но также предрассудки и побуждения бледной жрицы? Хотелось бы верить, что оплошность оно совершило самостоятельно – ибо тогда в его власти будет ее исправить.

– Миледи, – с удивлением в голосе произнес главный повар дворцовой кухни.

– Лемель Таррит, – отозвалась нить Китамара. Существо помнило, как тот мыл тарелки еще поваренком. И сейчас глядело на него уже третьей парой глаз. – Прости за вторжение, но я надеялась отыскать своего поверенного Трегарро. Ты не видел его?

– Нет, простите, госпожа. У нас здесь не много народу. Я всех отослал на пожар. Вы не пострадали? Давайте заварю вам успокаивающий чай?

Оно ласково улыбнулось, качнув белесой головой. Трегарро был слишком умелым убийцей, чтобы оказаться замеченным на подходе. Он был лучшим союзником и доверенным слугой Андомаки, но нить отправила его убить Бирна а Саля. Верного человека хотелось вернуть, хотелось, чтоб рядом был кто-то понимающий ситуацию с правильной стороны. Но Трегарро – выпущенная стрела. Отозвать его назад уже невозможно.

– Будем надеяться, что он выбрался из пожара, – сказало оно, зная об этом заранее.

Если в настоящее время подручного нет во дворце, значит, он уже бежал, приведя в действие свой замысел. Смерть князя. Лемель утешительно дотронулся до руки нити. По-человечьи мягко и ласково и вместе с тем не совсем скромно. Нить Китамара одарила его тихой улыбкой губ Андомаки и направилась в галереи и переходы, возведенные ею века тому назад. Точно лавирующая против течения рыба, оно двигалось вглубь, тогда как стражники, слуги и придворные потоком выплескивались на улицу бороться с пожаром. Дым проникал в полутемные коридоры, оседая копотью на толстых стенах того, что прежде было его личной крепостью. И оставалось ею. И будет ею и впредь.

Китамар проплыл по темным и замкнутым залам, вниз по спиральной лестнице, в дверь, что не отпиралась уже поколение, что открывалась в тайную часовню, где некогда общался с духами князь Даос а Саль. Оно подошло к серебряному алтарю, потускневшему почти до черноты, и уселось, задрав ноги на жертвенник. Страх препятствовал мыслям, но думать было необходимо. Необходимо было выстроить план.