– Твоей или его, – сказала Тетка Шипиха. – Он здесь.

– Гаррет?

– И, назовем это так, его почетная охрана. Одевайся. Пройдет глаже, если ты будешь выглядеть как один из моих людей. Почти.

Элейна хотела спросить, что должно пройти глаже, но уже скидывала ночную рубашку и натягивала новые вещи. Гаррет здесь. Он что-то узнал про убийц. Или о том, почему убийцы ее отпустили. Или что-то еще в самом деле, потому что пришел, и осознание этого потянуло ее наверх, под открытое небо, больше всего на свете. Она мысленно повторяла себе, что радостная, возбужденная дрожь накатила на нее от одного лишь предчувствия скорых новостей, что он ей принес, но не могла убедить себя в этом. Гаррет здесь, и даже если дела еще не поправились, то улучшились непременно. Улучшатся наверняка.

Дорога по полутемным кирпичным галереям была короче, чем ожидалось. При всех ее несчетных часах в подземелье путь наверх занимал меньше двух минут. Тетка Шипиха провела ее вверх по стертым сапогами ступеням, потом вниз, вдоль короткого коридора, и, наконец, к двери, которую громадный, в оспинах шрамов сторож с волнением на лице отомкнул перед ними.

Свет ослепил Элейну. Она споткнулась, но Тетка Шипиха поймала ее под локоть и удержала прямо. Укол в ключице пришелся лишь слабеньким отголоском прежней раны. Пока глаза приспосабливались к сиянию, ей слышалось, как вполголоса перешептываются мужчины. Незнакомый голос пробормотал непристойное ругательство, но с таким восторгом, словно то были слова молитвы.

Медленней, чем ее устраивало, начали складываться очертания предметов. Относительно темное пятно перед ней оказалось деревянным забором. Невыносимая белизна над головой предстала грязноватой голубизной затянутого дымкой неба. Из света собрались, принимая объем, форму и плоть, люди в синих плащах городских стражников. Их было около дюжины, и впереди стоял Гаррет, рядом с крупным мужчиной, носящим чрезмерно большой значок, – капитаном казармы.

Элейна встречалась с ним прежде. Сенит, вспомнила она его имя, и тут Гаррет сделал шаг ей навстречу. Погрузиться в его объятия не требовало никаких сил, все равно что упасть. Любые мысли об осмотрительности, своем высоком положении или предупреждении слухов вымело ветром, несущимся над переулком. Она прильнула головой к изгибу его плеча и шеи и вдыхала его, словно духи.

– Мне тебя не хватало, – проурчал он. – Я так переживал, что она тебя не отпустит.

За спиной Элейны хихикнула Тетка Шипиха:

– Я играю строго по правилам.

– Сказала бы ты, будь иначе, ага, – встрял капитан, с лязгом насилия в тоне. – Репутация правдолюба – первое средство лжеца.