Гаэль стояла у окна – мрачная фигура на фоне серого просвета. Над ее головой сгущались тени, и оттого казалось, что над нею по-прежнему витает дух ненавистного супруга. Флори явственно ощутила присутствие чего‑то незримого, грозного и опасного, как надвигающийся шторм. Их обеих охватило это тревожное состояние, и Гаэль первой смогла побороть его.

– Я сегодня отлучусь ненадолго, – сказала она, словно ножницами щелкнула, перерезав нити прошлого разговора. – Куплю тебе мазь и найму извозчика. Уже не терпится встретиться с Летти.

Нервозность проявилась не только в ее голосе, но и в движениях. Гаэль повернулась и стремительно вышла из комнаты.

На этот раз, покидая дом, она не стала запирать Флори в хартруме, словно понимала, что отныне от побега ее удерживают вовсе не Призрак и дверные замки, а укрепившаяся в ней надежда. Наблюдая за птицей, заставившей поверить в чудо, Флори позволила себе ненадолго погрузиться в грезы о возвращении домой, живых родителях и…

Ее отвлек слабый шум, какое‑то глухое постукивание, которое она вначале проигнорировала, а потом расслышала уже отчетливо. Воображение тут же предательски подсунуло пугающие образы из ночного кошмара, заставляя озираться по сторонам и приглядываться. В комнате ничего не происходило. Флори была готова поверить, что ей померещилось, как вдруг прямо на ее глазах из стены с гобеленом выпал гвоздь, словно его вытолкнули изнутри. Лишившись креплений, верхний угол приколоченного полотна медленно отогнулся, похожий крыло бабочки.

Флори посетила достаточно безлюдей, чтобы выучить их причудливый язык, а потому ничуть не удивилось, что пространство ожило.

– Хочешь мне что‑то сказать? Я тебя не понимаю.

Пол под ногами дрогнул, доски недовольно затрещали. Безлюдю явно не нравилось, что ему приходится объяснять дважды.

– Ты можешь разговаривать?

Не все безлюди обладали способностью изъясняться по-человечески, некоторые из них, как этот, посылали знаки, и сложность заключалась в том, чтобы правильно истолковать их.

– Это значит «нет»? – предположила она, не дождавшись ответа.

За ее спиной громыхнуло окно. Отворившаяся рама задела клетку, и та, перевернувшись на округлый бок, упала и покатилась с лязгом металлических прутьев. Внутри забилась напуганная птица. Пол засыпало хлебными крошками и черными перьями. Их тут же подхватил ветер, но в учиненном беспорядке был повинен вовсе не он. Флори наконец догадалась, чего добивался безлюдь.

– Хочешь, чтобы я выпустила его? – спросила она, и упавший гвоздь вполне мог означать «да».

Флори и сама раздумывала над этим, а теперь ее не остановило даже осознание, что Гаэль рассердится, обнаружив пустую клетку. Ей следовало научиться отпускать своих пленников. Чувствуя себя пойманной птицей, Флори была рада подарить свободу другой. Она поддела крючок и распахнула дверцу. Мгновение – и дрозд выпорхнул на волю. Ее легкая, как перышко, радость оборвалась так же внезапно, как и полет. Птица взмахнула крыльями и камнем рухнула вниз.