На самом деле Флори не представляла, что ответить, но готова была пообещать что угодно, лишь бы получить еду. И она начала перечислять ингредиенты, мысленно путешествуя по дому, заглядывая в шкафы и проверяя каждый угол: на кухне нашлись поваренная соль, уксус для чистки посуды, а также мята и шалфей, которые добавляли в чай; хлорная вода, настойка камфоры, коллодий, сонная одурь и йод из аптечного шкафчика; а еще зубной порошок, дегтярное мыло и масло розы из личных запасов Гаэль.

Пока она бродила по дому, собирая все необходимое, Флори проглотила завтрак, не почувствовав вкуса, только горячий ком в желудке. И это ощущение – самое приятное из тех, что выпали ей за последнее время, – вселило в нее уверенность. Заполучив целую корзину склянок и посудин, Флори начала перебирать все известные ей рецепты микстур, надеясь отыскать ту, что могла усилить способности безлюдя. Здесь не было лаборатории с химикатами, а из того скудного запаса, что нашелся в доме, не получилось бы ни одной сложной микстуры. Тогда она решила действовать иначе: выставила перед собой все пузырьки, флаконы и жестянки, пытаясь сообразить, что из этого можно приготовить. Вначале ей на ум приходили всевозможные яды, которыми она в своем воображении отравляла Гаэль. Злость прояснила разум, и тогда решение нашлось. Пусть у нее не было некоторых ингредиентов в чистом виде, зато она могла получить их благодаря химическим реакциям.

Новая надежда вспыхнула в ней, и Флори принялась за дело. Когда микстура, замешанная в чашке, была готова, за окном стемнело. И пока в посудине настаивался раствор, открывающий замки, Флори лелеяла в мыслях план побега: она дождется, когда Гаэль уедет за дочерью, и сбежит, отперев все двери, что попытаются ее удержать.

Чтобы поберечь силы, Флори заставила себя уснуть. Сонное оцепенение застало ее на полу, среди чашек, плошек и склянок.

Когда она очнулась, ее окружала кромешная тьма и шум, похожий на шелест бумаги. Потребовалось несколько минут, чтобы глаза научились различать очертания предметов и улавливать движение. И она заметила. Что‑то шевельнулось на стене, под обоями. Их причудливый узор исказился и пошел рябью, будто внутри проползла змея. Увиденное Флори пропустила через жернова логики и, отсеяв лишние эмоции, заключила, что ей просто померещилось. Но стоило страху затихнуть, как это повторилось снова. Выпуклых линий на стене прибавилось, их движения стали быстрее и резче. Если безлюдь пытался что‑то сказать ей, она не понимала. Язык гвоздей казался куда проще.

Решив, что нужно осмотреть стену поближе, Флори подошла, провела ладонью по шершавой поверхности и отчетливо расслышала глухой рокот, похожий на рычание. Безлюдь отзывался на прикосновение. Участок обоев под ее рукой вздулся, словно наполнился водой, но то, что скрывалось под ними, было твердым и холодным, будто камень. Флори вскрикнула, когда что‑то сдавило запястье и вошло под кожу. На мгновение боль обездвижила ее, а потом она, напуганная, судорожно забилась в крепкой хватке. Оступилась, упала на колени и повисла, удерживаемая неизвестной силой. Ей казалась, что она барахтается в глубокой реке, темной и холодной, что ее, словно рыбу, тащат из воды. И когда острые когти или зубы – различить было невозможно – глубже вонзились в ее плоть, Флори инстинктивно рванулась вперед. Кожу вспороло, будто лезвием, по руке заструилась теплая кровь, и в воздухе появился ее металлический запах. Безлюдь тоже учуял его. Раздался утробный, словно из голодного чрева, рык. «Он не отпустит», – поняла Флори, и страх заставил ее действовать.