– Господин Холфильд, – обратился он и протянул руку. – Как непривычно снова обращаться так к кому‑то.

Растерявшись, Дарт промолчал и только кивнул. В голове сразу возникла дюжина вопросов, но пока он пытался подобрать наиболее уместный, господин продолжил:

– Я близко знал Холфильдов. Можно сказать, мы с Диггори были приятелями. – Он сделал паузу и осторожно спросил: – Вашим отцом, я полагаю?

Дарт кивнул, по-прежнему не в силах сказать ни слова.

– Признаться, когда я прочитал, что некий Холфильд назначен на должность домографа, то посчитал вас самозванцем. Видите ли, я, как горъюст, не верю в чудесные истории о внезапно найденных наследниках. Но сейчас вынужден констатировать, что был не прав. Вы очень похожи на своего отца.

– Благодарю за откровение, – едва смог выговорить Дарт. В горле пересохло.

– Не планируете восстанавливать семейное дело?

– Нет. Я сторонник идеи, чтобы каждый сам определял себе занятие по жизни, а не был заложником фамильных предприятий.

– Мудро, – сказал он. – Но если вам потребуется горъюст, буду рад предоставить свои услуги. «Неллер и сыновья».

Если бы Дарт умел краснеть от стыда, то непременно сделал это в минуту, когда осознал, что допустил слишком вольное высказывание в адрес тех, кто поддерживал семейное дело. Однако господин Неллер был воспитан куда лучше и даже не подал виду, что его задело сказанное. Сохраняя доброжелательный тон, они обменялись рукопожатиями и разошлись. А Дарт весь вечер думал о том коротком разговоре, взбаламутившим его душу. Стоило идти на прием хотя бы для того, чтобы встретить человека, связанного с Холфильдами.

Его захватил бесконечный поток мыслей, и, вернувшись в Голодный дом, Дарт поспешил к Флори, чтобы рассказать о том, как прошел прием и какие знакомства принес.

Она не спала. Сидела в постели и рисовала. Прежде чем Дарт успел разглядеть карандашный набросок, Флори захлопнула альбом и отложила его в сторону, на подушку, которую прежде занимал он. В этот миг он подумал, что хотел быть этим альбом: лежать у нее на коленях, чувствовать прикосновение ее руки, быть рядом с ней в постели, а не по другую сторону, стоящим в изножье и отгороженным деревянными балясинами, точно забором.

Ее голос вытолкнул его из глубины мыслей.

– Как все прошло? – спросила она, садясь поудобнее, чтобы занять положение внимательного слушателя.

Дарт пожал плечами, внезапно растеряв все слова. Он вдруг понял, что минувший вечер померк перед этим моментом наедине с Флори.

Он рассказал ей обо всем, пока снимал парадный костюм. Убрал пиджак в шкаф, сложив галстук и запонки в карман. Затем сбросил с плеч ремни подтяжек, расстегнул пуговицы на рубашке и замолчал, довершив свой лаконичный рассказ о приеме. Флори в ответ не обмолвилась ни словом. Решив, что она уснула, Дарт подошел к ней. В комнате горела лампа, освещая лицо, задумчивое и прекрасное. Она не спала, а просто размышляла над тем, что услышала.