А для этого требовалось время.

Флори продолжала принимать снадобья и ванны с целебными смесями, что делала Бильяна, но уже не лежала в постели и не пряталась от света. Много времени она проводила в мастерской, хотя и не показывала свои рисунки. Дарт не настаивал, старался быть рядом, но не донимать ее навязчивой опекой. Он понимал, как ей важно побыть наедине с собой, в покое и окружении собственных мыслей. Это было частью исцеления, и он не хотел мешать.

В распоряжении Флори оказалась целая спальня, куда Дарт заглядывал ночью, чтобы пожелать «встретиться с ней во сне», а потом уходил в одну из свободных комнат. Он блуждал по дому, как привидение; иногда его сопровождал Бо или голос разбуженного безлюдя. Но, главное, что множество голосов в сознании Дарта молчали. С тех пор, как он вернулся в Пьер-э-Металь, все личности затихли, и разум, как стрелка частностей, остановился на детективе, который лучше других справлялся с проблемами.

Дарт не искал их намеренно, а старался чутко наблюдать за происходящим вокруг и своевременно реагировать. Однажды вечером он заметил, что Флори встревожена сильнее обычного, и спросил об этом.

– Госпожа Прилс вернулась в город, – сообщила она. – С обвинениями, что бывший супруг убил ее брата.

Дарт помрачнел. Ему была известна судьба Сильвера Голдена, как и то, что он сам выбрал ее, когда стал пособником Гаэль.

– Откуда ты узнала?

– В газете написали. Дело громкое.

Дарт хотел спросить, каким ветром в их дом занесло городской вестник, но это уже не имело значения. Как бы он ни пытался оградить Флори от лишних волнений и напоминаний о том, что ей пришлось пережить, они все равно настигли ее. Как говорила Бильяна: «Нельзя прожить жизнь, не попав под дождь».

– Она намерена добиться наказания, – продолжала Флори. – Но ведь Прилс не убивал его! Это сделала Гаэль.

Дарт понял, к чему все идет, и это вызвало в нем ярый протест.

– Ты ничего не знаешь. Ничего не видела. Тебя там не было. Ясно?!

Он никогда не разговаривал с ней так властно, будто имел право приказывать, что ей делать и говорить. На миг Флори опешила, а потом, не утратив ни капли решимости, заявила:

– Но я знаю и видела, что на самом деле произошло, и должна рассказать…

– Я тебе запрещаю.

– Запрещаешь? – Ее изогнутая бровь была как вопросительный знак, указывающий на его грубую ошибку.

– Прошу этого не делать, – спешно исправился Дарт. – Потому что хочу тебя защитить.

– Ценой ложных обвинений? – спросила Флори. В пылу спора ее голос приобрел непривычно резкие нотки. – Человека готовы назвать убийцей, а ты предлагаешь мне просто промолчать?