Флори осталась одна: перед закрытыми створками, которые вскоре должны были распахнуться. От волнения у нее кружилась голова, и все казалось сном. Она не помнила, что ей говорила Бильяна, когда принесла букет из белоснежных пионов, выращенных в оранжерее, и куда исчезла после.

Она очнулась, когда безлюдь распахнул свои двери, открывая вид на тропу, выложенную камнем и усыпанную белыми лепестками, точно снежными хлопьями. Кто‑то позаботился о ней и указал путь к алтарю, чтобы она, взволнованная, ненароком не заблудилась. Это развеселило ее и придало уверенности. Из прохладной тени дома Флори шагнула в благоухающий сад, залитый золотистым вечерним светом, и почувствовала, что все взгляды прикованы к ней. Ей почудилось, что под тонким кружевом, скрывавшим ее плечи, заныла кожа, но спустя мгновение зуд превратился в мурашки.

Тон ее платья повторял оттенок гортензий, на фоне которых стоял Дарт. Вместо душного пиджака на нем был жилет – почти такой же, как на праздновании Ярмарки, когда они танцевали у пруда и загадывали желание карпам. Тогда она не решилась признаться Дарту, что загадала его поцелуй, а теперь, сотни поцелуев спустя, это уже не казалось откровением.

Он встретил ее у алтаря и подал руку, чтобы больше не отпускать.

Церемонию начал горъюст – тот самый господин Неллер, назвавшийся другом Холфильдов. Кем бы ни был этот представительный, статный человек в летах, Флори его не слушала. Все ее внимание было приковано к Дарту. Они разговаривали без слов: взглядами, прикосновениями, едва заметным движением губ, беззвучно проговаривая слова, обращенные друг другу.

Наконец, формальности были соблюдены, и горъюст отошел в сторону, чтобы они могли обменяться кольцами и произнести клятвы.

По той же тропинке, что и она, к алтарю прошел Бо. Как воспитанный пес, осознающий, что ему доверили важное дело, он пронес в зубах маленькую корзинку с кольцами и передал в руки хозяину, за что удостоился почесывания за ухом. Флори мельком взглянула на сестру: Офелия сияла от гордости за то, что ее подопечный выполнил все как положено.

По традиции влюбленные должны были обменяться кольцами с камнями, повторяющими цвет глаз друг друга. «Мой взор прикован к тебе, как и твой взор прикован ко мне. Где бы мы ни были и что бы ни делали, мы под присмотром и защитой любящего. Отныне и навсегда», – гласили свадебные клятвы. Произнеся их, они надели кольца, украшенные зеленым и почти черным, как ночное небо, камнями. А после служитель с лицом и голосом блаженного произнес проникновенную речь, завершив ее тем, что позволил супругам поцеловаться.