– А возможно – что-нибудь?

– Да, возможно, что-нибудь, но не волнуйся пока об этом.

Чеда старалась быть храброй, но все это путешествие было таким странным! Ей больше не хотелось тут быть, хотелось домой, бегать по улицам с Эмре, Тариком и Хамидом. Но придется слушаться.

Она потянулась за лепестком, но Леора отвела ее руку.

– Открой рот, дитя, подними язык.

Чеда послушалась, и Леора положила ей под язык кончик лепестка. Рот сразу же наполнился ароматной слюной, глаза заслезились. Горизонт, освещенный золотым сиянием Рии, заколыхался. Чеда сморгнула слезы.

– Расскажи мне, что чувствуешь.

– Внутри все… яркое и теплое. Словно там огонь развели.

– Что еще?

Чеда почувствовала, как задрожали руки. Она крепко сжала пальцы, но дрожь не унималась – и не от страха, а потому, что невозможно было сдерживать то, что росло внутри.

– Я… как будто Рия.

– Продолжай, дитя, – Леора смотрела на нее внимательно, и не понять было, что она чувствует, но Чеде показалось, что она разочарована. Почему?

– На вкус как…

– Неважно. Скажи, что ты чувствуешь внутри.

– Я же сказала, там будто огонь…

– Должно быть что-то еще.

– Почему?

– Просто сосредоточься.

Голос ее звучал взволнованно, почти отчаянно. Она была чужая, но Чеде почему-то хотелось ее порадовать. Она глубоко вдохнула, как мама учила на тренировках, медленно выдохнула через сомкнутые губы. Затих прохладный ветер, ее потянуло к земле, в животе заворочался ком, как в те ночи Бет За’ир, когда мама уходила за чем-то или возвращалась раненая, не объясняя причин. Чеда помогала ей промывать и перевязывать раны, но после несколько ночей боялась засыпать, думая, что вот-вот кто-то придет за ними. Или что-то. Этот страх грыз ее изнутри. Вот и теперь…

Она отвернулась от Леоры, вглядываясь в пустыню.