Прошлой ночью они снова заработались допоздна. Мерьям не давала ему спать, боясь, что они пропустят нечто важное, и сдалась, лишь когда Тарик уснул.

Рамад обернулся к окнам, в которых отражался розовый рассвет. Легкая занавеска приподнялась под порывом теплого, неожиданно влажного ветра.

– Был дождь?

– Небольшой. – Мерьям отошла и вернулась с подносом мраморного сыра, финиками, виноградом и хрустящим белым хлебом, посыпанным черным и белым кунжутом. Рамад оторвал ломоть, сунул в горячую сердцевину кусок мягкого, пахнущего дымком сыра и, прихлебывая налитый Мерьям жасминовый чай, почувствовал, как сон отступает.

– Меня вызвали на Таурият, – сказала Мерьям.

– Кто? – с набитым финиками ртом спросил Рамад. Мерьям не огрызнулась, лишь набрала еды на тарелку, так что он решил попытать счастья. – Король Ихсан?

Она придвинула стул поближе к кушетке, оторвала виноградину от кисти.

– Думаю, он хочет знать, почему царица Каимира до сих пор не навестила его.

– И ты пойдешь к нему?

– Я должна. Но пока отказала ему, сославшись на траур по отцу.

– И к лучшему. Сперва закончим с Тариком.

Рамад часто встречал Ихсана и понимал, как тот опасен. Он умел заставлять людей говорить о том, о чем они говорить не хотели. Мерьям, впрочем, справилась бы, ей, как никому другому, Рамад доверил бы любую тайну.

Мерьям подобрала подол и закинула ноги на кушетку так по-домашнему, что Рамад едва не рассмеялся. «Чего с нами только не было…»

Он снова задумался о том, что с ними стало бы, встреть он Мерьям прежде Ясмин. Неважно, что царь Алдуан никогда бы такого не допустил. Неважно, что от одной мысли Рамаду становилось стыдно, будто он тысячу раз предал Ясмин.

Были бы они счастливы? Осталась бы Ясмин жива? Но тогда не было бы Реханн. Пусть ее маленькая жизнь оборвалась так быстро, он ни на что не променял бы печальные и радостные воспоминания об этих годах.

«Когда человек рождается, боги бросают кости, – как-то объяснил он Реханн, – и мы живем так, как выпало».

«А кто бросает кости для богов?» – спросила она.

И правда, кто, милое мое дитя?

– Ты готов? – спросила Мерьям, закидывая в рот остаток винограда. Рамад отставил чайную чашку и, подняв с пола бутылку виноградного арака, сделал глубокий глоток.

– Почему бы и нет?