– Они в рабстве у лотоса, им не помочь.

Брама тихо рассмеялся, будто закашлялся.

– К тому же ты на них неплохо зарабатываешь.

– Сколько людей, столько и способов заработать, ты это знаешь лучше всех. Ты достаточно детей спас от этой дряни, наверняка уже расплатился за все, что натворил в юности. Хватит. Помогай своим нуждающимся, если думаешь, что в этом твое спасение, но попомни мои слова: это темная дорога, и ведет она только на кладбище. Хотя ты можешь спастись, только руку протяни.

Брама вновь рассмеялся и отвернулся. Раздражение внутри Тарика нарастало, гудело как стая жесткокрылов.

– Скажи хотя бы, господин Расул к тебе приходил? Я не хочу опять возвращаться к Осману с пустыми руками, и ты этого не хочешь. – Тарик присел на корточки и принялся обшаривать сваленную на полу одежду. – Он меня снова отправит посылки носить, и я его понимаю.

Тарик поднялся и, помассировав виски, направился к столику, инкрустированному перламутром.

– Поэтому, я тебя прошу, скажи мне, что Расул обо всем знал и дворцы у тебя.

Не заботясь больше о вежливости, он открыл сундук в ногах кровати и начал вышвыривать содержимое.

Рамад внезапно ощутил, как в комнате что-то изменилось. Он не мог понять что: это чувство напоминало внезапный приступ одиночества после пробуждения ото сна, в котором ты был любим и счастлив. Или ощущение собственной смертности, когда смотришь в морские глубины, когда земля скрылась за горизонтом.

Опасное, пугающее нечто, которое легко могло поглотить Тарика целиком.

Так вот что почувствовала Мерьям, хоть и не могла дать этому названия. У этой сущности не было формы.

Брама застонал, заметался, пытаясь ухватить руками воздух.

– Здесь другой… другой…

– Брама, мать твою, какой еще другой?!

И вдруг Тарик увидел то, что искал: чернильные значки на правой ладони Брамы. Он осторожно разогнул его пальцы…

Почерк был едва читаемый, но, присмотревшись, Тарик понял, что написано. Ихсан. Зегеб. Кирал.

Облегчение накрыло его с головой, будто в чистых водах Хадды искупался. Рука Брамы вскинулась вдруг, словно сама по себе, и схватила его за запястье. Брама приподнялся, глядя ему в глаза. Увидев его шрамы так близко, Тарик невольно поморщился.

– Здесь другой… – прошептал Брама, прижавшись лбом к его лбу. – С тобой…

– Нет, – как обычно ответил Тарик и вырвался из его хватки. – Я пришел один.