Тарик игриво толкнул ее.

– Да в порядке я.

Она нахмурилась и отвернулась. Глядя на ее обнаженное тело, Тарик потер виски и широко открыл рот, пытаясь отогнать боль. Не вышло. Он встал и принялся одеваться.

– Может, останешься еще? – спросила она, скользнув ладонью между ног.

– Не могу, – бросил Тарик. Голова раскалывалась, куда тут кувыркаться!

Выйдя на улицу, он тут же пожалел о том, что нахамил. Она этого не заслужила, надо будет потом извиниться. Пока же пришлось об этом забыть и смотреть в оба: в Узле, где обосновался Брама, лучше было не зевать.

На улицах было полно народу, прохожие кутались и ежились от ветра, но Тарику неожиданный холод даже нравился: ветерок приятно обдувал горящий в последнее время лоб.

Он дошел до края отмелей и свернул на улочку, куда многие боялись соваться. Покосившиеся домишки тут клонились друг к другу, за резкими поворотами мог поджидать кто угодно. Из каждого дверного проема наблюдали внимательные глаза, в окнах мелькали голодные лица. Тарик обращал на них не больше внимания, чем на уличных попрошаек, но мысленно отмечал каждое сомнительное место.

Наконец он зашел в тупиковый переулок, такой узкий, что двое с трудом смогли бы в нем разминуться. Здесь никто не наблюдал за ним, и пустота эта казалась даже жутковатой.

Резкий свист пронзил вдруг морозный воздух – будто стрела в голову прилетела. Ему ответил другой – и так по всему переулку до самого конца. Из ближайшей двери, преграждая дорогу, вышел тощий тип в лохмотьях. Руки его тряслись – все как положено рабу черного лотоса, – но по его ясному взгляду было видно, что он давно уже отказался от своей привычки, хоть признаки и остались.

Он протянул руку, мелькнул крестообразный шрам на его ладони – знак Лоскутного принца.

– Что, обязательно каждый раз этой чушью заниматься? – спросил Тарик. Охранник молча пялился на него, грозно выставив челюсть, как черная гиена. Закатив глаза, Тарик снял с пояса саблю и передал ему вместе с ножом.

– Чтобы без сколов в этот раз, ясно?

Охранник передал оружие девушке с такими же шрамами на ладонях и снова протянул руку.

– Боги, я ж не убить его пришел!

Он нехотя поднял руки, позволив охраннику ощупать его рукава, торс и шаровары. Удовлетворившись, охранник, шагая будто кривоногий журавль по разливу Хадды, провел Тарика в конец улицы. Из другой двери выглянула девчонка, подняла руки. Он ответил тем же.

– Вот. Отведи наверх, – прохрипел он как кундунская трещотка.

– Он спит.

– Приказал впустить. Отведи его.

Девчонка, тощая, словно бродячая собачонка, недобро глянула на Тарика. Он ее раньше не видел, но она вдруг схватила его руку, осмотрела ладонь и, ничего не найдя, отбросила, скривившись. Тарик последовал за ней в темноту.