– Брама, слышишь меня?

Брама обернулся на голос, его кудрявые каштановые волосы упали на лицо, скрыв на мгновение шрамы, делавшие его похожим на сшитое из неровных лоскутков одеяло, пустыню, изрезанную клочками каменистой земли.

Однажды Тарик спросил у него, что случилось.

«Просто лицо переделал. Нравится?» – шутя, ответил Брама, но что-то было в его взгляде. Усмешка демона.

При одном воспоминании о ней Тарика бросало в дрожь. Пришли на ум слухи о том, что в шарахайских закоулках Брама встретил однажды жуткое существо…

Теперь же он смотрел куда-то за плечо Тарика и щурился, будто не мог сосредоточить взгляд.

«Уходим, – услышал Рамад голос Мерьям, но с места она не сдвинулась. – Рамад, надо уходить».

Ее ужас рос, но как уйти, когда Тарик наконец приблизился к чему-то важному?

– Боги всемогущие, Брама, ты не сможешь их всех спасти, – Тарик подошел к кровати. Брама моргнул, рассеянно глянул на него.

«Рамад, уходим!»

– Осман о тебе беспокоится. И я тоже.

Брама наконец сосредоточился, сел, сделав странное движение, будто пытался схватить Тарика за рукав, но промахнулся.

– Кто здесь?

– Тарик. Осман меня послал, за твоими запасами. Ты их нашел?

Ему не нравилось, что приходится спрашивать вот так, в лоб. Брама отвернулся, глядя в потолок.

– Я про другого.

– Другого? – Не дождавшись ответа, Тарик принялся шарить в столе, в коробочках. – Ты о чем, Брама?

Но тот вновь задремал, приоткрыв рот. Он был так неподвижен, что Тарик на всякий случай проверил его пульс.

Говорили, что Брама лечил рабов черного лотоса магией какого-то камня. Тарик не удержался: задрал его рубашку и действительно увидел здоровенный сапфир на кожаном шнурке.

Он немедленно опустил рубашку обратно. О том, что бывает с теми, кто пытался этот камень украсть, тоже много рассказывали. Дня через два после кражи воры сами приходили вернуть добычу и тут же, не сходя с места, вспарывали себе животы, глядя перед собой остановившимся взглядом.