– Красть цветы священных деревьев запрещено, – резко ответил он. – Как и продавать отвары из них.

– Но этим десятки людей занимаются. Возьмете одного, на его место сразу же придет следующий.

– Имя.

– Нижайше прошу прощения, мой Король, но разве для этого вы меня позвали? Вы хотите узнать, гожусь ли я для того, чтобы стать Девой.

– И что? – бросил он.

– Я слышала, что вместе с черной саблей каждая Дева получает от Королей дар. Если примете меня, даруйте мне тайну имени того, кому я продавала лепестки. Для вас это малость, но для меня важно.

Он внимательно посмотрел ей в глаза, и Чеда почувствовала, как ее воля слабеет. Но не отвела взгляд.

Наконец Юсам моргнул и протянул руку.

– Что ж, Чедамин, если ты окажешься для нас бесполезна, я заберу и имя, и твою жизнь. – Чеда вложила руку в ладонь Короля. Его кожа наощупь была немного шершавой, будто подушечки кошачьих лап. – Как звали твою мать? – спросил Юсам, подводя ее к пруду. Чеда подумала, не солгать ли, но слишком многие в Шарахае знали мамино имя.

– Айянеш.

– Ее племя?

– Масал, – соврала она так же, как врала всегда мама. Она пришла откуда-то из пустыни, но никогда не говорила, из какого племени. На все вопросы отвечала только: «Скажу, когда подрастешь».

– О… – расстроенно отозвался Юсам. – А я так надеялся, голубка моя…

Сперва она не поняла, о чем он, но потом осознала: Юсам надеялся, что они родня. Ее затошнило.

– Увы, нет, ваше величество.

Он пожал плечами.

– На все воля богов.

– А из какого племени вы?

Это было тайное знание, но она понадеялась, вдруг Юсам в настроении об этом поболтать?

– Не из Масал, – коротко ответил он. – Кто же твой отец?